Патрик Данн - Лилия прокаженных

— Сначала расскажите, как вас угораздило заняться медициной, — попросила я, стараясь не показать, насколько мне интересно все, что имеет к нему отношение.

Грут кивнул официанту, тот разлил вино, убрал тарелки и удалился.

— Можно считать, это у нас семейное, да еще с миссионерским уклоном. Большую часть жизни отец отдал борьбе с туберкулезом в южноафриканских поселениях. Он страшно переживал, когда по ним прокатилась волна СПИДа, возродив болезнь, с которой, как он думал, удалось покончить. Должен признаться, в моем решении стать патологоанатомом никаких великих амбиций спасти мир не было. Но когда в 1994 году формировалась новая полицейская служба, ген благодетеля человечества во мне встрепенулся, и я пошел туда работать. Надеялся, что смогу принести пользу там, где силы правопорядка раньше воевали с народом, вместо того чтобы ему служить.

— И получилось?

— Какое-то время получалось. А потом вышла одна история…

Официант принес запеченную щуку, и мы сидели, откинувшись на спинки стульев, пока он расставлял тарелки.

— А щука в ирландских сказках фигурирует? — поинтересовался Грут.

— Лучше Финиана спросить, он у нас специалист по местной истории и фольклору.

— Еще и фольклорист? Более креативного садовника в жизни не встречал. Ваш Финиан, значит, на все руки мастер.

Не знаю, отчего я слегка покраснела — от слов «ваш» или «на все руки мастер», но что-то мне не понравилось. Вероятно, и то и другое. А может, пристальный взгляд Грута — он словно выискивал слабое звено в наших с Финианом отношениях.

Грут налил еще вина, и мы принялись за еду. Он расспрашивал меня о семье, и я рассказала, что брат — детский врач, живет в Чикаго, женат и у них есть ребенок, что мой отец страдает болезнью Альцгеймера, лежит в частной лечебнице и последние два месяца со здоровьем у него плохо.

— Извините, не знал. Вижу, вы его очень любите — как и я своего когда-то. — В голосе Грута слышалась тоска. Стряхнув набежавшую грусть, он подлил вина мне и себе.

Мне попалось несколько рыбьих косточек, и я вспомнила рассказ Артура Шоу о щучьей голове — к счастью, рыбу подали без нее.

— Только что всплыло в памяти одно поверье, связанное со щукой. В ее голове есть крестообразная косточка, которую носили как амулет от колдовских чар.

Грут нахмурился.

— Странным образом мы возвращаемся к тому, что я рассказывал о своей работе в полиции. Однажды кто-то выкопал из могилы кости Ханнеса Рейла, в прошлом политического деятеля от Национальной партии. Их истолкли, приготовили зелье и продавали как средство мьюти от СПИДа. Осмотреть остатки скелета мне поручило полицейское подразделение по борьбе с оккультными преступлениями. Его учредил и для борьбы с тем, что в обновленной Южной Африке происходило все чаще — кости не только выкапывали, ради них убивали людей. Так я начал расследовать убийства, связанные с охотой за человеческими останками.

Он допил остатки вина в бокале и хотел налить нам обоим еще, но бутылка оказалась пуста.

— Сейчас принесут.

Я скорчила гримасу. Не многовато ли будет? «Не старайся за ним угнаться, Иллон. Пусть гробит себя, раз ему так хочется». Я чувствовала, что пьянею.

— Только без меня, — предупредила я, зная, что все равно присоединюсь, и чувствуя себя гостем графа Дракулы: в обаянии ему не откажешь.

Грут подал знак официанту и продолжил рассказ:

— В следующие два года я много жуткого насмотрелся — особенно когда были замешаны дети. Однако со временем стало казаться, что деятельность подразделения все больше напоминает охоту на ведьм — повсюду мерещатся происки Сатаны. Сам я, учтите, в дьявола не верю.

— И поэтому вы ушли из полиции?

— Поэтому я ушел из подразделения. А с полицией расстался из-за несогласия с нашей системой правосудия. И еще из-за гибели отца.

— Как он погиб?

— Убили за то, что не смог сказать, который час.

— Не поняла.

Грут налил нам вина из второй бутылки и как следует приложился к бокалу.

— Пять лет назад он шел по улице в центре Йоханнесбурга. Чернокожий парень спросил у него, который час. Накануне у отца остановились часы, он собирался купить новую батарейку, и они были у него на запястье. Когда он ответил, что не знает, парень рассвирепел и попытался часы отобрать. Отец сопротивлялся, нападавший вытащил пистолет и выстрелил ему в живот. Пока отец, истекая кровью, лежал на тротуаре, мерзавец сорвал часы, увидел, что они стоят, швырнул на землю и снова выстрелил — на этот раз в голову.