Франк Тилье - Переломы

Доктор, кажется, оценил ее искренность.

— И где же теперь этот дневник?

— Понятия не имею.

Покусывая кончик ручки, врач переворачивает страницу.

— В тот же вечер Алиса в сопровождении Жюли Рокваль отправилась к вашему отцу. Вы там тоже были, не так ли?

— Частично. Я нередко туда езжу.

— А вы можете мне объяснить, что именно там произошло?

Доротея обхватывает голову руками и упирается локтями в ляжки:

— Я не очень хорошо помню. Я… Я лежала на траве, Алиса, по-моему, только что уехала. И я увидела, как отец целится в меня из ружья, из старого дедушкиного «экспресс беттинзоли». Потом… Я не знаю, кажется, он меня ударил, но пришел Николя, и я тоже убежала.

— Вы убежали? Куда же?

— Я… Я не знаю. Не припомню.

— А у вашего отца есть другое ружье, кроме «экспресс беттинзоли»?

Доротея отвечает не задумываясь:

— Да, «сюперпоз дарне» двенадцатого калибра, оно висит в гостиной, между охотничьими трофеями. У него сильно попорчен приклад, но оно отлично стреляет.

— Вы разбираетесь в оружии. А пользоваться им умеете?

— Я в юности много охотилась вместе с отцом. Но Алиса всегда стреляла лучше меня. Она могла попасть в зайца с двухсот метров.

— А Николя умеет стрелять?

— Нет, конечно. Николя ничего не умеет делать, он только хнычет.

Психиатр подходит и внимательно смотрит на нее. Он похож на золотоискателя, который вглядывается в ручей, чтобы отыскать там драгоценные крупицы.

— Доротея Дехане, вы застрелили вашего отца из «сюперпоз дарне» двенадцатого калибра?

Доротея резко откидывается назад. Она потрясена:

— Вы говорите мне, что…

— Что ваш отец мертв. Его убили пулей двенадцатого калибра выстрелом в грудь. Вы не в курсе?

Она трясет головой, смотрит на него невидящими глазами. Психиатр дает ей время, чтобы свыкнуться с шоком. Она не плачет, ее зрачки расширяются, напоминая пятна расплывающейся нефти. Брока дожидается подходящего момента и продолжает:

— Вы испытываете печаль?

Она не колеблясь смотрит ему прямо в глаза:

— Скорее облегчение. Наконец он оставит меня в покое. Отец ненавидел меня больше всех на свете.

Ее искренность свидетельствует об удивительной вещи: Доротее Дехане нечего скрывать. Брока пытается копнуть поглубже:

— С того момента, как мы привезли сюда Николя, он очень мало нам рассказал. Водители видели, как он шел с ружьем в руке вдоль шоссе, и позвонили в полицию. Николя представляется мне очень… скрытным, он боится отвечать на наши вопросы, а стоит повысить голос, как он весь сжимается. Вы полагаете, что ваш отец плохо с ним обращался?

— Мой отец со всеми плохо обращался, — отвечает Доротея. — Но теперь это кончилось. Вы сказали ему, что… наш отец умер?

— Конечно. Пока что он отказывается верить. Он думает, что Клод Дехане не может умереть. — Доктор откашливается: — Мы допросили также некую Мирабель Брё. Вы с ней знакомы?

— Да. Она живет за холмом.

— Услышав новость, она разрыдалась. Судя по всему, он был ей очень дорог.

Доротея сидит с отсутствующим видом:

— Да уж…

Доктор несколько секунд с серьезным видом молчит.

— А как вы думаете, она может быть каким-то образом замешана во всем этом?

— То есть?

— Могла она выстрелить в вашего отца, а потом дать ружье Николя?

Доротея убежденно мотает головой:

— Нет. Только не Мирабель. Она любила моего отца. По-настоящему.

— Иногда можно убить и того, кого очень любишь. Это называется преступлением на почве страсти. Или, может быть, она хотела за что-то отомстить?

— Нет-нет, это не она.

Доктор немного наклоняет голову, прикладывает палец к нижней губе.

— Ну, хорошо… Допустим… Вернемся к Николя. Он рассказал нам кое-что удивительное. Сказал, что в тот самый вечер в доме Люка Грэхема, а потом рядом с сараем видел человека в черной одежде и капюшоне. Этот человек якобы заставил его взять в руку нож, которым был убит ваш психиатр, и якобы именно он выстрелил из ружья в вашего отца и ранил его. Вы этого человека когда-нибудь видели?

Доротея уверенно кивает:

— Да, много раз. Я видела его из окна своей комнаты на ферме. Он приходил из леса или приезжал на грузовичке вместе с моим отцом.

— А что он делал у вас?

— Он часто запирался в коровнике.

Психиатр делает заметки. Невозможно понять, о чем он думает, верит ли он в ответы Доротеи.

— Значит, этот человек в капюшоне и ваш отец вместе запирались в коровнике… А вы видели раньше его машину?

— Нет, я вам уже сказала. Он или приезжал в грузовичке вместе с отцом, или приходил с холма.