Мэри Кларк: Ты мне принадлежишь

Грудь у нее мучительно болела, в висках пульсировало: «Не могу дышать. Не могу дышать».

«Не вздумай терять сознание», — яростно приказала она себе.

Когда женщину с мешком на голове обнаружили, лицо у нее было розовое. «Так убивает моноокись углерода», — объяснил медэксперт.

«Я не могу дышать. Я хочу спать». Она чувствовала, как сознание ускользает, она уже готова была сдаться.

«Ди. Завтра Алекс встретится с ней. Она станет его последней жертвой... Я засыпаю, — подумала Сьюзен. — Не могу бороться со сном.... Я не хочу умирать. Не хочу, чтобы Ди умерла».

Ее разум продолжал упорно бороться за жизнь, хотя воздуха уже не было. Она была зажата под столом. Внезапным толчком она вскинула ноги, уперлась в тумбу и сумела сдвинуться всем телом на несколько дюймов. Правым боком она чувствовала мусорную корзинку.

Мусорная корзинка! В ней лежали осколки разбитой вазы!

Задыхаясь, Сьюзен перекатилась на бок, почувствовала, как корзинка опрокинулась, услыхала, как рассыпались по полу осколки стекла. Она сумела повернуть голову. Корзинка откатилась.

На нее наваливалась темнота, но она из последних сил принялась отчаянно мотать головой из стороны в сторону. Ее пронзила внезапная боль, когда острые стеклянные осколки, зажатые между полом и ее телом, врезались в полиэтилен. Все плечо стало влажным и липким от крови, но она чувствовала, что края плотного полиэтиленового мешка начинают расходиться. Продолжая судорожно глотать воздух, она заметалась взад-вперед. Кровь из ран потекла сильнее, но в мешок слабыми струйками начал проникать свежий воздух.

Там, на полу в кабинете, Дон Ричардс нашел ее полчаса спустя. Она была почти без сознания, на виске остался страшный синяк, волосы запеклись от крови, порезы на спине сильно кровоточили, руки и ноги отекли и распухли от борьбы с веревкой. Повсюду валялись осколки стекла.

Но она была жива! Жива!

Алекс Райт ждал на пирсе, когда «Валери» подошла к причалу Сан-Блас во вторник утром. Было восемь часов. Он отправился в аэропорт прямо из приемной Сьюзен Чандлер и покинул Нью-Йорк накануне вечером. Интересно, что предпринял Дон Ричардс после того, как позвонил и попросил дождаться его? Скорее всего, махнул рукой, решив, что она его не дождалась. Алекс выключил весь свет, когда уходил, и запер двери. Итак, примерно через час ее тело обнаружит секретарша.

Многие пассажиры «Валери» высыпали на палубу. «Быть на борту корабля, когда он входит в порт... в этом есть нечто магическое, — решил он. — В этом есть нечто символичное, потому что каждый новый порт для кого-то знаменует конец пути».

Из этого порта Ди предстояло отправиться в свой последний путь. А он будет на пути в Россию. Именно там его настигнет трагическая весть о гибели обеих сестер, которые были у него в гостях на благотворительном ужине в субботу. Сьюзен говорила, что его могут опознать по фотографиям с круиза Регины. Исключить такую вероятность он не мог. Но в том круизе он изменил свою внешность и выглядел совершенно иначе, чем обычно. Неужели кому-то удастся опознать его без тени сомнения? «Навряд ли», — решительно успокоил себя Алекс.

Он увидел стоящую на палубе Ди. Она улыбалась и махала ему рукой. Или... она указывала на него?

Он вдруг заметил, как с обеих сторон из толпы выступили мужчины и окружили его. Потом до него донесся тихий густой бас:

— Вы арестованы, мистер Райт. Прошу вас пройти с нами. Сопротивление бесполезно.

Алекс Райт пожал плечами, стараясь не выдать удивления. Он повернулся крутом. С горькой иронией он осознал, что этот порт знаменовал конец пути для него самого.

Дон Ричардс дожидался в вестибюле больницы, пока Сьюзен навещала Джейн Клаузен. Этим утром она лежала в постели с небольшой подушкой под головой. Руки она сложила на покрывале. Шторы были опущены.

Хотя в комнате царил полумрак, Джейн сразу заметила синяк на виске у Сьюзен.

— Что случилось, Сьюзен? — спросила она.

— Ничего страшного. Просто сильно стукнулась.

Чувствуя, как слезы подступают к глазам, Сьюзен наклонилась и поцеловала Джейн Клаузен в щеку.

— За короткий срок вы стали мне очень дороги, — призналась Джейн Клаузен. — Сьюзен, я думаю, уже завтра меня здесь не будет, но, по крайней мере, вчера я успела позаботиться о Семейном фонде. Им будут управлять порядочные, надежные люди. Вы уже знаете о Дугласе?

— Да. Я не знала, сказали ли вам.

— Мне его очень жаль. Он мог бы многого добиться в жизни. И я тревожусь о его матери. Он был ее единственным сыном.