Мэри Кларк - Соглядатай

Правильно ли он поступил, позволив девчонке настоять на своем? Абигайль разозлится. Впрочем, она рассердится еще больше, если эту поездку он попытается скрыть от нее.

Лютер повернулся к селектору.

— Соедините меня с кабинетом сенатора Дженнингс. — Тут он опять засомневался. — Нет, подождите, пока не нужно.

Лютер положил телефонную трубку и пожал плечами. Куда ни кинь — всюду клин...

Выйдя из кабинета, Пэт ощутила на себе любопытные взгляды, которые украдкой бросали на нее сотрудники. Она моментально нацепила на лицо загадочную полуулыбку и легкой походкой вышла из отдела новостей. Лютер держался очень сердечно; он рисковал навлечь на себя гнев Абигайль Дженнингс, санкционировав поездку в Эйпл-Джанкшен. Он выразил свою веру в способности Пэт, поручив ей подготовить программу в головоломные сроки. И все же...

«В чем же дело, — гадала она, испытывая необъяснимую тревогу. — Я ведь должна чувствовать себя счастливой...»

Стоял морозный ясный день, и Пэт решила пройтись пешком. До дома было несколько миль, но ей хотелось прогуляться. "Почему бы не признаться себе, что я расстроилась из-за разговоров о Дине Адамсе? — размышляла она. — Вчера — Тоби, сегодня — Пелхэм. Словно всех так и подмывает упомянуть о моем отце.

А что Лютер сказал обо мне? Ах да, он думал, девочка умерла, и посчитал, что это хорошо, поскольку в противном случае она выросла бы идиоткой".

«С умственным развитием у меня все в порядке, — думала Пэт, пытаясь увернуться от струи грязи, брызнувшей из-под колес какой-то машины. — И все-таки я неполноценна. По крайней мере — моя нога. И я ненавижу отца. Он убил мою мать и пытался убить меня».

Пэт приехала сюда, полагая, что желает лишь отыскать причину, которая довела отца до безумия. Теперь она лучше понимала свои побуждения. Она хотела дать волю гневу, в котором отказывала себе все эти годы.

Домой Пэт добралась без четверти час. Ей показалось, что атмосфера в доме изменилась, стала уютнее, теплее. Изящный мраморный столик и яркий мексиканский коврик отвлекали глаз от облупившейся краски в прихожей. Да и кухонные полки смотрелись гораздо веселее с расставленными на них жестяными баночками.

Пэт заварила чай, быстро приготовила сандвич и набрала номер аэропорта. Дозвонившись, она минут десять слушала убогий репертуар музыкальных записей, пока наконец служащий не взял трубку. Пэт заказала место на рейс 4-40 в Олбани и автомобиль напрокат.

До полета оставалось несколько часов, и она решила посвятить их разбору отцовских вещей.

Пэт медленно открыла первую коробку и обнаружила сверху пыльную фотографию высокого смеющегося мужчины с ребенком на плечах. Глазенки девочки блестели от восторга. В улыбке она протянула руки вперед, словно собиралась захлопать в ладоши. Оба — и мужчина, и девочка — без одежды, в плавках; за их спинами разбивается о берег волна. Судя по удлиненным теням на песке, день клонится к вечеру.

Папина дочурка, с горечью подумала Пэт. Малышка на фотографии, малышка, которой она была когда-то, безоглядно доверяла державшему ее человеку, верила, что он не даст ей упасть. Пэт положила фотографию на пол и продолжила разбор коробки.

Когда она закончила, весь ковер был устлан вещами из личного кабинета конгрессмена Дина Адамса. Большой фотопортрет матери за роялем. «Она была так красива, — с завистью подумала Пэт. — А вот я больше похожа на него». Целая пачка ее снимков в младенчестве и более старшем возрасте. Еженедельник в темно-зеленом кожаном переплете с золотым тиснением; потемневший от времени серебряный письменный прибор; вставленный в рамку диплом Висконсинского университета (бакалавр искусств, специальность — английская филология) с высшими оценками; диплом юридической школы Мичиганского университета, объявляющий Дина Адамса бакалавром права; благодарность от съезда высшего духовенства Епископальной церкви «за бескорыстную и неустанную работу в поддержку национальних меньшинств»; почетный знак «Человек года» от клуба «Ротари», Мэдисон, штат Висконсин. Отец, должно быть, обожал морские пейзажи — Пэт нашла несколько превосходных гравюр с парусными судами, летящими по бурным волнам.

Она открыла еженедельник. Почти на каждой странице поля были исчерчены завитушками и геометрическими фигурами. «Так вот от кого у меня привычка машинально рисовать, когда задумаюсь», — поняла Пэт.

Ее глаза то и дело возвращались к первой фотографии. Девочка на ней выглядела такой безмятежно-счастливой, а отцовские руки казались такими надежными...