Уоррен Мерфи - Последний порог

– Доброе утро, Чиун, – поздоровался Смит.

– Приветствую вас, император, чье благородство равно только его мудрости, чье величие не знает границ. Ваше слово пребудет в веках, и мудрость вашу не смогут поглотить пески времени. Сей покорный раб двадцатикратно приумножит вашу славу в доме Синанджу.

Смит откашлялся.

– Э-э... да, безусловно, – выдавил он, после чего вплотную шагнул к Римо. – Он опять чего-то добивается от меня. Что ему нужно? Я уже послал в эту деревню столько золота, что его хватило бы на бюджет небольшой страны. Дальнейшее повышение оплаты его услуг не входит в мои планы. Если он запросит еще, я найму этого... Кассиуса Мохаммеда, который будет тренировать вас вместо него.

– Вам не о чем беспокоиться, Смитти, – ответил Римо. – Уверяю вас, ваши деньги ему сейчас не нужны.

– Тогда что же?

– Он думает, что с вашими связями вы можете знать кое-кого на телевидении – вот и все.

– Но зачем ему это?

– Чтобы вы помогли осуществить постановку его мыльной оперы.

– Мыльной оперы? Какой еще...

– Чиун написал сценарий для мыльной оперы, – лучезарно улыбаясь, пояснил Римо. – В ней рассказывается о его жизни и карьере здесь, в Америке.

– О его жизни и карьере? – переспросил Смит сдавленным голосом. – То есть о нас? О КЮРЕ?

– Вы думаете? Но уверяю вас, вы там получились прекрасно, Смитти. Вся ваша склочность и скаредность остались за кадром. Симпатичный, щедрый, добродушный покровитель наемных убийц.

– О Боже, – простонал Смит. – Спросите, сколько он хочет за то, чтобы украсить этим мусорный ящик.

– Вы просто жалкий филистер, Смитти. Вам не понять, что подлинного художника нельзя продать или купить таким образом. Признаюсь, вы немало меня удивили.

Смит тяжело вздохнул.

– А вот я, глядя на вас, Римо, не удивляюсь уже давно. Ничему. Ни по малейшему поводу.

– Как бы то ни было, Смитти, предоставьте все это дело мне. Ради вас я обо всем позабочусь. Кстати, чего ради вы приволокли нас на кладбище?

Смит, не ответив, повел их к небольшому свеженасыпанному возвышению. Около него викарий, чью толстую физиономию украшали, несмотря на холодный январский день, крупные капли пота, бормотал себе под нос молитвы. Рядом, у катафалка, стояли человек двадцать мужчин.

– Сегодня хоронят Винсента Энгуса, – пояснил Смит. – Он был одним из тех, от кого мы получали информацию о состоянии дел на мясном рынке. Разумеется, он не знал, кому сообщает все эти сведения. И есть предположение, что ему удалось что-то нащупать, поскольку он был жестоким образом убит. Его нашли повешенным на дереве, с содранной кожей. Вот поэтому мы и здесь.

– Это не моя работа. Я как раз был в Северной Дакоте, – заявил Римо. Он взглянул на Чиуна, но тот с отсутствующим видом прислушивался к голосу священника.

– Я знаю, что это не ваша работа, – ответил Смит. – Дело сложное, поэтому проявите максимум внимания. Кто-то пытается разработать план, согласно которому продукция американской пищевой промышленности должна быть заражена смертельным ядом. Помните съезд общества ветеранов в Пенсильвании, все делегаты которого скончались прямо в отеле? Это тот самый яд. Однако, под прикрытием программы прививок от так называемого свиного гриппа нам удалось ввести большому числу людей вакцину, обладающую, как считают, почти стопроцентной эффективностью.

– То есть проблема решена, – кивнул Римо.

– Нет, не решена. Первое. Мы не знаем точно, действительно ли эта вакцина эффективна на сто процентов. Второе. Мы не можем ввести ее всем и каждому, поскольку прививка от свиного гриппа обязательной так и не стала.

– Почему?

– По причинам политического характера.

– Тогда давайте я поговорю с политиками, – глаза Римо недобро заблестели.

– Римо, – осадил его Смит.

– Ах, ну вот так всегда, Смитти! Я ведь знаю все, что вы собираетесь мне дальше сказать. Нужно найти отравителей и остановить их. И так все время. Найти то, найти это, и как работает, и как избавиться от него. Я ассасин, а не академик! Вы не можете просто приказать мне кого-то убить? – Он оглянулся, ища поддержки со стороны Чиуна, но тот уже успел прибиться к траурной процессии и стоял посреди одетых в черное мужчин, внимая утробным интонациям преподобного Титуса В.Мюррея, тройной подбородок которого так и подпрыгивал от усердия.

– И теперь мы говорим “прощай” Винсенту Энтони Энгусу, любящему мужу, нежному отцу, знатоку своего дела. Это невосполнимая потеря для семьи, церкви, для всего общества!