Уоррен Мерфи - Цепная реакция

На этот раз, однако, доктор Смит получил от компьютера только один факт: человек прыгнул из самолета без парашюта и остался жив. Зрачки серых, будто стальных, глаз Смита расширились: вот оно! Но вслед за тем его лицо приняло обычное непроницаемое выражение: человек, спрыгнувший без парашюта, был помещен в критическом состоянии в госпиталь «Уинстед мемориал», близ Рэмеджа, штат Южная Дакота.

О местонахождении Римо и Чиуна компьютер не сообщил ничего. Можно было не сомневаться, что их нет в Южной Дакоте: чтобы упрятать Римо в госпиталь, одного прыжка без парашюта недостаточно...

Мастер Синанджу не верил своим ушам. Он боялся переспросить, опасаясь, что услышать это во второй раз будет выше его сил. И все-таки он решился:

– Что я тебе сделал? Почему ты так скверно поступил со мной?

– Может, не так уж и скверно, папочка?

– Я не могу в это поверить!

– Тебе придется-таки поверить. Я больше не буду убивать.

– О-о-о... – застонал Чиун, как от непереносимой зубной боли. – Я могу вытерпеть все, любую боль, – молвил он наконец. – Но знать, что я изменил делу предков, отдав то бесценное, что уже никогда не вернется в Дом Синанджу... нет, с этим жить нельзя.

– Я не чувствую себя виноватым, – сказал Римо. – Я появился на свет не для убийств, а для жизни. Я не родился ассасином.

– Теперь не имеет смысла говорить об этом, – возразил Чиун. Внезапно его мрачное лицо просветлело. – Ты ведь сейчас убиваешь, Римо! Своим поступком ты убиваешь Дом Синанджу, вот что ты делаешь! Ты убиваешь наши традиции! Кто теперь подхватит бесценный сгусток солнечной энергии древнего боевого искусства и передаст свой опыт другим, чтобы можно было его сохранить? Кто, ели не ты?

– Это сделаешь ты. Ты нашел меня, найдешь кого-нибудь еще.

– Таких больше не существует!

– А как насчет блистательных корейцев, которых ты так любишь превозносить? Ты говорил, что среди них есть много достойных Синанджу и только в минуту слабости ты предпочел белого человека.

– Я уже слишком стар.

– Тебе не больше восьмидесяти пяти.

– Я отдал так много... У меня ничего не осталось.

Римо заглянул в стоявшую на плите кастрюлю. После ленча он уедет, чтобы начать новую работу на новом месте. Рис уже разварился, скоро будет готова и утка.

Он заказал билеты на рейс компании «Дельта» из Уэст Палм-Бич до Нью-Йорка. Однако до поры до времени умолчал о том, что билетов заказано два.

– Женьшень в рис добавить? – спросил Римо.

– Оставь женьшень до лучших времен! – воскликнул старец. – Женьшень – для того, чье сердце не разбито и кто не был предан своим учеником.

– Так не класть? – уточнил Римо.

– Если только самую малость, – сказал Чиун. – Лишь для того, чтобы напомнить мне о счастливых днях, которые уже не возвратятся.

Он скосил глаза на кастрюлю, чтобы видеть, достаточно ли Римо положит ароматных корешков женьшеня в кипящий рис.

Заметив его заинтересованный взгляд, Римо добавил еще. Чиун отвел глаза.

– Но теперь это меня уже не радует, – сокрушенно добавил он.

Во время ленча Чиун сокрушенно твердил, как его абсолютно ничто не радует. Хотя, он признавал, бывает в жизни и не такое. Бывает гораздо хуже...

– Что именно? – спросил Римо, разжевывая рис до жидкого состояния.

Процесс приема пищи теперь уже не был для него актом удовольствия. Он ел так, будто выполнял дыхательные упражнения. Правильно есть – означает потреблять необходимые организму питательные вещества. Наслаждаться пищей было бы неверно, так это может привести к перееданию, что чревато неприятностями, особенно для американцев, сплошь и рядом злоупотребляющих избыточной пищей.

– Ты занят мыслями о пище больше, чем я – мыслями об осквернении Синанджу, – сказал Чиун.

– Так оно и есть, – согласился Римо.

– Это предательство, – сказал Чиун. – Низкое предательство. Я теперь желаю одного: не допустить, чтобы искусство Синанджу растрачивалось не на те цели, для которых оно предназначено.

– Прекрасно, – сказал Римо.

– Я даже не спрашиваю тебя, чем ты собираешься заниматься.

– И правильно делаешь. Так будет лучше для тебя.

– Не все, как тебе известно, могут оценить по достоинству ассасинов, даже самых великих.

– Я это знаю. – В тоне Римо не было и тени насмешки.

– Они называют нас палачами.

– В известной степени это так.

– Они не понимают того, что мы делаем.

– Да уж где им понять.

Римо решал, есть ему утку или нет. Молодому человеку его возраста достаточно того количества жиров, которое содержится в растительной пище. На белой коже сваренной утки блеснула желтая крупинка жира, и Римо решил, что ограничится рисом.