Андрей Уланов - Найденный мир

– Детали мы можем выяснить потом, согласен, – произнес он вслух. – А что вы предлагаете делать сейчас?

– Разумеется, атаковать! – воскликнул майор. – Их план провалился с первым же выстрелом часового, и сейчас у нас все козыри на руках. Мы уже разводим пары, через несколько минут сможем дать ход, подойти к тевтонской посудине так близко, как только позволит глубина, и смести с ее палуб все живое. Сам Всевышний отдал их в наши руки, второго такого шанса прихлопнуть этих сволочей у нас не будет!

Харлоу молча кивнул и, перейдя на левое крыло мостика, вновь посмотрел на канонерку. Ему пришлось напрячь глаза – с каждой минутой уходящий день все больше растворялся в сумерках. Даже в бинокль скорее угадывалось, чем виделось, как на палубе немецкого корабля мельтешат крохотные фигурки. Майор, черти б его взяли, был прав, момент для контратаки просто идеален – «Бенбоу» готов к бою, все только и ждут его приказа. Однако Харлоу молчал, спиной чувствуя недоуменные взгляды собравшихся на мостике, медлил, понимая, что каждая секунда этого промедления может стоить жизни тем, кто еще держал оборону в отсеках канлодки. Увы, у него не было ничего, кроме смутных ощущений, а действовать, основываясь лишь на интуиции, капитан-лейтенант сейчас не мог.

– Поднять якоря! – наконец решился он. – Малый вперед. Расчетам противоминной артиллерии занять места, десантной партии приготовиться к спуску шлюпок.

На фоне темно-серого закатного неба остров в центре залива выделялся черным шипом. Различить в этой черноте очертания британского крейсера казалось почти невозможно, но лейтенант Шнивинд тешил себя мыслью, что ему это удается. Там, где мигает огонек ратьера…

– Ни черта не видать, – проворчал менее склонный к самообману Беккер.

Стоял тот краткий вечерний миг, когда темнота сгустилась еще недостаточно, чтобы зрение приспособилось к звездному свету – или, как это уже стало привычным для пленников Земли фон Толля, неясному газовому мерцанию Зарева. Непроглядная мгла казалась жидкой, как воды Зеркальной бухты, а поверхность воды – чернотой в пересохшем колодце. Всякая попытка всмотреться во мрак отзывалась головокружением. Чувства обманывали мозг, и рассудок, послушный своему исполнительному механизму, шарахался от всякой попытки сориентироваться во враждебном пространстве.

Пройдет несколько минут, знал лейтенант, и темнота сгустится еще немного. Небо потеряет последний намек на сияние дня, проступит среди звезд синеватая дымка, бросив едва уловимые тени на ландшафт, и тогда, быть может, удастся различить, куда движется «Бенбоу». И движется ли. На борту крейсера не могли не заметить, что на «Ильтисе» творится неладное. Но если британцы собирались атаковать «Манджур», то каковы будут их действия? Оставить планы ночной атаки, отбить немецкую канонерку у абордажников – или потопить ее вовсе? Продолжить движение в сторону выхода из бухты, рассчитывая на то, что «Ильтис» никуда не денется, поскольку его паровую машину так быстро в рабочее состояние не приведешь?

По крайней мере, на берегу огни не горели, и обжигать привычные к темноте глаза было нечему. Вздыхал ветер, ворочались солдаты, и поминутно Отто вздрагивал от мысли, что любая тварь может подкрасться незамеченной к столпившимся на берегу абордажникам. Конечно, не дракон – русские матросы украдкой показывали немецким товарищам зубы-ножи в четыре дюйма длиной, а то бы Отто вовсе не поверил в существование чудовища таких размеров. Такую громаду не скроет даже штормовая ночь: при ее приближении земля вздрогнет. Но пестрые «сороки» были ничуть не менее опасны. Даже черные птицеящеры с легкостью убивали неосторожных людей – и они-то чувствовали себя в ночи, как дома. Разве что их отпугнет такое многочисленное людское стадо…

– Скорей бы, – проворчал Беккер, высматривая в темноте «Ильтис».

Но пока отряд, захвативший канонерку, не подавал сигнала.

Отто скорее почуял неладное, чем увидел или услышал. Обостренные до предела волнением чувства подали сигнал не медлительному рассудку, а куда-то сразу в двигательные нервы, так что лейтенант обернулся прежде, чем осознал, что побудило его к этому.

Что-то надвигалось со стороны кратерного вала, что-то огромное и тяжелое… как дракон.

– Свет, – приказал Отто, испытав нелепую гордость от того, как твердо прозвучало слово. – Свет!

Кто-то поспешно снял затворку с фонаря. Ослепляющий после вечерней мглы луч плеснул в темноту, вырвав из нее оплетенную тросами уродливую узкорылую голову. Ящер остановился у самой воды, тяжело дыша и пошатываясь. С шеи его, цепляясь за упряжь, неуклюже скатился молодой человек, которого Отто еще не встречал, хотя лейтенанту казалось, что он перезнакомился со всеми обитателями русской части лагеря.