Андрей Уланов - Найденный мир

– Идем, – вновь позвала нетерпеливо и опасливо озиравшаяся Тала. Сордесы глядели на нее свысока. – Надо догнать отряд.

Поначалу следовать за покинувшими лагерь «манджурцами» было несложно – колонна на марше оставляла за собой след, явственно видный даже городскому жителю Мушкетову. Но затем тропа, петляя по уступам, обогнула холм и вывела на равнину.

Редколесья между холмом и кратерной грядой больше не было. И пустоши, поросшей стлаником, – тоже.

Снаряды с английского броненосца выкосили лес, словно траву, перепахали землю и камень, оставили за собой бурую пустошь, какую, верно, Язон засеял драконьими зубами. Валялись изжеванные стволы, пласты точенного дождевой водой туфа торчали надолбами, и над хаосом плыл запах тления, опилок и гари. Хаос не простирался до горизонта – английские канониры сработали четко, и снаряды с «Бенбоу» легли эллипсом, вытянутым на пару верст по длинной оси. Но в границах этого пятна не уцелело ни одно дерево.

Под обстрел попали не только люди – или вовсе не люди, потому что Дмитрий понятия не имел, как проходило сражение за лагерь. Жертвами бомбардировки стали местные ящеры. Небольшое стадо тикбалангов накрыл разрыв, прежде чем те успели скрыться от гнева небес. Сколько их там было, сосчитать мог только терпеливый анатом, потому что часть стада просто размазало по взбаламученной земле. Остальные полегли рядом, в кровавую кашу. И на их тела слетелись теперь стервятники.

Стимфалид, к счастью, не было. К сордесам Мушкетов успел притерпеться, хотя зрелище доброго десятка птероящеров, рвущих зубастыми клювами падаль, рождало в нем тошноту. Певучие бесы и сами по себе были уродливы, но в массе вызывали непреодолимое омерзение, сродни тому, какое чувствует человек при виде облепивших хлебную корку прусаков. Возможно, причиной тому была странная манера птероящеров передвигаться по земле, придававшая им сходство с гигантскими насекомыми. Твари вздорили между собой, орали пронзительно и гулко, вскидывая оранжевые гребни, в предзакатном свете похожие на окровавленные секиры.

Но над этим базаром возвышалось колодезным журавлем создание не менее гротескное, чем встреченная путниками в лесу курогорилла.

И это был птероящер, но какой! Сордесы имели в размахе крыльев не больше пяти метров. Этот же был почти вдвое крупней и по-иному сложен. Крылья его были не столь велики в сравнении с туловищем, задние лапы – длинней, а плечи – гораздо более массивны. Пропорции животного что-то приводили на память так же упорно, как сложение курогориллы влекло к мысли о сходстве с халикотериями.

– Да это жирафа! – воскликнул Мушкетов, забыв, что говорит вслух.

И действительно, если заслонить огромную клювастую башку и забыть о крыльях, существо очертаниями напоминало африканское травоядное. Правда, думать об этом было странно, глядя, как ныряет оно беззубым клювом в растерзанные остатки динозавровой туши. По земле чудовище передвигалось тем же пугающим аллюром, что и мелкие его собратья, но уверенно и легко, словно более приспособленное к пешему ходу. «А вот летает оно, должно быть, медленно и неловко, – подумал Мушкетов. – Если вообще летает. Оно же крупней, чем планеры Лилиенталя или Сантос-Дюмона, что его будет держать в воздухе?»

Внезапно сордесы засуетились, гомоня. Что-то двигалось мимо места их кровавого пиршества, невидимое в хаосе камней, ветвей и стволов. И оно приближалось к замершим путникам.

Мушкетову показалось, что он раздавит в кулаке до боли стиснутый приклад «трехлинейки». Если бы сейчас из зеленой каши выглянула мышь, он всадил бы в нее всю обойму.

Тала налегла ему на руку, уводя ствол вниз.

– Не стреляй! – прошипела она. – Видишь – манананггал не боятся. Всякая тварь боится экек .

Стервятники постепенно успокаивались, и только жирафовидный великан сделал несколько шагов в сторону людей, поглядывая блестящим черным глазом. Потом он, словно аист, резким движением вонзил клюв в путаницу сломанных ветвей и выдернул оттуда крупную рыжую ящерицу с колючками на плечах.

«Теперь я видел все, – подумал Мушкетов. – Даже птицу Рух, которая питается слонами… то есть тератаврами. Пускай даже маленькими».

Птеродактиль подбросил добычу в воздух и проглотил целиком.

– Надо обойти это место, – проговорил геолог. – Мы застрянем в этом месиве не хуже, чем в болоте. И неизвестно, кто еще соберется на падаль.

– А куда дальше? – спросила Тала.