Уоррен Мерфи - Последний бой

– Ты можешь говорить, что хочешь, – заметил Чиун. – Но давай я прочту на понятном тебе языке, что узнал этот астролог о космических силах.

И Чиун стал читать как актер, то повышая голос, то понижая его в соответствующих местах.

– «Вы, – читал Чиун, – несете в себе доброту и красоту мира. Немногие понимают, насколько вы мудры и добры, потому что вы стремитесь быть тихим и кротким. Вам без конца мешают окружающие вас люди, которые не могут открыто признать ваше могущество».

– Здорово, – сказал Римо. – А что написано про тебя?

– Это написано обо мне, – сказал Чиун и стал читать другой текст: – «Вы склонны потакать своим желаниям и имеете обыкновение совершать первое, что приходит вам в голову. Вы ни над чем не задумываетесь по-настоящему и живете одним днем».

– Это, конечно, про меня?

– Да, – подтвердил Чиун. – О, как он хорошо тебя понял! Это еще не все. «Вы не цените свои таланты и растрачиваете их впустую, словно утиный помет».

– Где это написано? – спросил Римо. – Покажи мне, где сказано про утиный помет.

– Там нет этих слов, но он бы написал именно так, если бы лучше знал тебя.

– Понятно, – сказал Римо и попросил оба листка. Там все так и было написано. Но Римо заметил кое-что. На листке Чиуна было написано: «Достоинства». Там, где их перечисление кончалось, оставшаяся часть листка была оторвана. На листке Римо все было наоборот – сохранен только текст под заголовком «Недостатки».

– Ты оставил только мои недостатки и свои достоинства, – сказал Римо.

– Я оставил то, что соответствует действительности. В мире много лжи. Надо ценить, что в такой стране, как эта, мы смогли получить даже наполовину верные сведения.

– Кто этот тип?

– Ки-Ган, житель гор. В горах всегда живут настоящие провидцы. Это здесь, в Америке. Вот почему я сначала написал ему, указав, под какими знаками мы родились.

Римо посмотрел на листок Чиуна, где сохранились данные астролога.

– Ки Ган? – спросил он. – Его зовут Киган, Брайан Киган, город Питтсфилд, штат Массачусетс.

– Беркширские горы, – сказал Чиун.

– Питтсфилд. Ты все еще арендуешь там абонентский ящик? Зачем он нужен тебе, Мастер Синанджу?

Но Чиун сложил руки и замолчал. Почтовый ящик был арендован много лет назад, когда Чиун предлагал свои услуги наемного убийцы-ассасина, чтобы таким образом поддержать существование старых, больных и бедных жителей своей маленькой деревни Синанджу в Северной Корее. Но угроза безработицы миновала, и Чиун продолжал работать на Смита, однако абонемент не ликвидировал, хотя и скрывал от Римо, какую он получает почту.

Стюардесса вернулась. Нет, Римо не хочет ни кофе, ни чая, ни спиртного. Не хочет и почитать журнал «Тайм».

– Сэр, – сказала стюардесса, – я никогда ни одному пассажиру не говорила ничего подобного, но вы, видно, считаете себя кем-то особенным. Наверняка вы считаете, что любая женщина готова броситься к вам в постель, не так ли?

Ее бледные щеки зарделись, короткие светлые волосы сердито взъерошились. Римо уловил тонкий аромат ее духов. Он пожал плечами.

– Я бы не легла с тобой даже на спор, приятель. Даже на пари!

– О, – только и сказал Римо.

Она ушла, унося подушку и журналы, но тут же вернулась. Она хотела извиниться. Она никогда так не разговаривала с пассажирами. Она просит прощения. Римо ответил, что все нормально, у него нет претензий.

– Со мной никогда такого не было.

– Забудьте об этом.

– Хотелось бы. Но не получается. Может, подскажете как, я все сделаю.

– Забудьте об этом, – повторил Римо.

– Пошел ты... – сказала она.

И тогда Чиун, видя удивленные взгляды пассажиров, поднял изящную руку с длинными ногтями на точеных пальцах.

– Драгоценный цветок, не мучь свое нежное сердце. Разве могут полевые мыши знать цену изумруда? Не отдавай свое сокровище тому, кто не достоин его.

– Вы чертовски правы, – сказала стюардесса. – Вы очень мудры, сэр, очень.

– Что я такого сделал? – пожал плечами Римо.

– Грызи свой сыр, мышка, – сказала стюардесса и с торжествующей улыбкой покинула их.

– Что на нее нашло? – спросил Римо.

– Я отдал лучшие годы своей жизни дураку, – заметил Чиун.

– Я не захотел заигрывать с ней, так что же?

– Была задета ее гордость, и она не могла уйти без ответа.

– Я не обязан угождать каждой встречной!

– Ты обязан не обижать тех, кто не причинил тебе никакого вреда.

– С каких это пор Мастер Синанджу стал носителем любви и света?

– Я всегда им был. Но слепцу этого увидеть не дано, он может лишь ощутить тепло, сопутствующее свету. О, как хорошо Ки-Ган раскусил тебя!