Уоррен Мерфи - Последний оплот

– Тебе обязательно нужно жениться. То, – сказал он заместителю. – Как гласит Талмуд, неженатый еврей не может считаться полноценным человеком.

– В Талмуде также говорится, что невежда прыгает первым, – рассмеялся Делит.

– Понятно, – тоже со смехом проговорил Забари. – Ну а какие ужасные новости ты мне принес сегодня?

Делит раскрыл папку на коленях.

– Наши агенты из Нового Света доносят, что сюда направлены еще двое американцев.

– Что в этом нового?

– Это не простые шпионы.

– Все американцы убеждены, что каждый из них представляет особый случай. Помнишь, один из них уговаривал поделиться нашим ядерным арсеналом с тем, кто возглавлял ливанское правительство?

Делит фыркнул.

– Ну а что хотят эти двое?

– Мы пока не знаем.

– От какой они организации?

– Это еще предстоит уточнить.

– Откуда они?

– Это мы и пытаемся выяснить.

– У них два глаза или три? – спросил Забари, с трудом сдерживая свое неудовольствие.

– Два, – отозвался Делит, на лице которого не дрогнул и мускул. – А всего, стало быть, четыре на двоих.

Забари улыбнулся и погрозил пальцем.

– Мы знаем только, что одного зовут Римо, а другого – Чиун, а также, что они должны прибыть завтра. И знаем мы это только потому, что американский президент сообщил это нашему послу на официальном обеде.

– С какой стати он это сделал?

– Наверное, чтобы показать свое дружеское отношение, – предположил Делит.

– Хм... – задумчиво проговорил Забари. – Беда с новыми шпионами заключается в том, что мы никогда не знаем, что представляет собой очередной новичок – пустышку или нечто весьма серьезное.

Делит поднял взгляд от папки, лицо его было серьезным.

– Эти люди действуют по инструкциям из Вашингтона, недалеко от которого был убит Бен Айзек Голдман.

Левая сторона лица Забари потемнела.

– А мы сидим в Тель-Авиве, недалеко от которого был убит Хегез. Я это понимаю, То. Приставь человека к этим двоим, надо выяснить, что у них на уме.

– Что-то шевелится в песках, – мрачно сказал Делит. – Сначала это убийство, затем усиление движения на маршруте между Ближним Востоком и Россией. Наконец, появление этих Римо и Чиуна. Мне это все не нравится. Тут существует какая-то взаимосвязь.

Забари наклонился вперед, поднял руку, чтобы почесать правую щеку, но, вовремя спохватившись, опустил и принялся барабанить пальцами по крышке стола.

– Нет человека, которого это волновало бы больше меня, – сказал он. – Будем начеку, примем все меры предосторожности, будем следовать по пятам за этими американскими агентами. Если окажется, что они хотят посягнуть на нашу безопасность, мы с ними разберемся.

Забари откинулся в кресле и глубоко вздохнул.

– Ладно, То, хватит о мрачном. Лучше скажи, писал ли ты в отпуске стихи?

Делит заулыбался.

– Примерно в двухтысячном году до нашей эры, – вещала стюардесса, – Израиль назывался землей Ханаан. Согласно преданиям, это была прекрасная страна, изобиловавшая реками, водопадами, горами и долинами. Там росли пшеница и ячмень, виноград, фиги и гранаты. Это была страна, где делали мед и оливковое масло.

– Страна скупердяев, – буркнул Чиун.

– Ш-ш! – сказал Римо.

Самолет кружил над аэропортом Лея, стюардесса сообщала о достопримечательностях Израиля, а Римо и Чиун вели оживленную дискуссию.

– Ирода Чудесного смешали с грязью, – говорил Чиун. – Род Давида постоянно плел против него интриги. А между прочим, Дом Синанджу не получил от них работы даже на один день.

– Но Дева Мария и Иисус Христос происходили из рода Давидова, – напомнил Римо.

– Что с того? – отозвался Чиун. – Они были бедняки. Благородной крови, но бедняки. Вот что бывает с родом, который не желает должным образом использовать ассасинов.

– Что бы ты ни говорил, – упорствовал Римо, который был воспитан монахинями в приюте, – лично я очень даже люблю Иисуса и Деву Марию.

– Естественно. Ты ведь предпочитаешь веру знанию. Если бы все были такие, как Иисус Христос, мы бы в Синанджу умерли с голода. Кстати, раз ты такой поклонник Девы Марии, ты отослал его?

– Что?

– Письмо Норману Лиру, Норману Лиру.

– Пока нет.

Самолет наконец получил разрешение на посадку и стал медленно снижаться. Стюардесса закончила свой монолог:

– Израиль процветал как нация пастухов и земледельцев, торговцев и воинов, поэтов и ученых.

– И скупцов, – добавил азиатский голос с одного из задних мест.