Роберт Уилсон - Смерть в Лиссабоне

— Вас видели выходящим из школы вместе с Катариной Соузой Оливейрой. Примерно в половине пятого.

Из соседней комнаты донеслось ритмичное всхрапывание.

— О господи! — Джейми забарабанил в стену. — Сказал же, черт подери, этим кретинам, что ко мне легав… полиция пожаловала!

— Продолжайте, мистер Галлахер. Итак, вчера в четыре тридцать. Что было потом?

— А в чем, собственно, дело, черт побери? Зачем вам понадобилось знать про Катарину? И чем вы занимаетесь в полиции?

— Ответьте на вопрос, мистер Галлахер.

— Ей-богу, мы просто поговорили с ней, вот и все!

— О чем поговорили?

— Я пытался уговорить ее прийти на вечеринку.

— Попрактиковаться в английском?

Он опять принялся обшаривать пепельницы. Я угостил его сигаретой. Он сел на единственный пригодный стул и, сгорбившись, уткнулся лицом в колени. Накал страсти за дверью, видимо, нарастал. Раздавалось шлепанье тела о тело. Джейми бросил на меня косой взгляд и опять потупился. Девушка за стеной вскрикнула.

— Я вижу последствия вашей вечеринки и хорошо представляю себе ее сценарий. Так почему бы вам не рассказать мне о ваших отношениях с Катариной и о ваших планах насчет нее?

— Я встречался с ней.

— Встречался с ней. Означает ли это библейское «познал ее»?

— Ваш английский, черт возьми, просто замечателен для полицейского, — сказал он. — Ладно. Я с ней спал.

— Оставалась она когда-нибудь на ночь?

Он тяжело вздохнул.

— Мы встречались с ней регулярно в течение полугода, пока две недели тому назад это не прекратилось. А что касается «на ночь» — нет, не оставалась ни разу.

— Вы ей давали деньги?

Он искоса взглянул на меня.

— Когда она просила у меня в долг, я давал.

— И она их возвращала?

— Нет.

— А что произошло две недели тому назад?

Парочка за стеной добралась до финала — мужчина стонал и пыхтел с присвистом, как будто его обливали из шланга холодной водой, девушка поскуливала.

— Я сказал ей, что люблю ее.

— Значит, для вас это был не просто секс?

— Это был всем сексам секс. В постели это была сказка.

— Но вы же и разговаривали с ней?

— Конечно.

— О чем?

— О музыке.

— Обсуждали что-то личное?

— Музыка — тоже личное.

— Я имею в виду семью, отношения, друзей… чувства. Как насчет этого?

Он не ответил.

— О своих родителях она с вами говорила?

— Только в том смысле, что ей пора возвращаться к ним домой.

— Что она сказала, когда вы признались, что любите ее?

— Ничего.

— Совсем ничего?

— Nada. [24] Ничего (португ.).

— Вы расстроились?

— Разумеется, я чертовски расстроился.

— Давайте вернемся к вечеру пятницы. Вы разговариваете с ней возле школы. Просите прийти к вам на вечеринку. Что она отвечает?

— Дает мне от ворот поворот. Говорит, что должна возвращаться в Кашкайш. Что ее ждут родители. Я советовал ей позвонить им и сказать, что она хочет остаться в городе, пойти на праздник святого Антония в Алфаме. Она не послушала меня. Я начал уверять ее, что люблю ее, тогда она захотела уйти. Я схватил ее за руку. Она вырвалась.

— Где вы к этому времени находились?

— Недалеко от школы, на Дуке-де-Авила.

— Вы были одни?

— Да. Другие ученики либо уже ушли, либо были далеко.

— Ну а потом?

Он стиснул руками лоб и яростно затянулся остатком моей сигареты.

— Я ее ударил.

— Чем?

— Дал ей пощечину.

— Ну а что она на это?

— Ну… странно, знаете ли… потому что она, черт ее дери, только улыбнулась. Ничего не сказала. Улыбнулась — и все!

— Словно говоря: «Вот как ты меня любишь!» Да?

Он вяло кивнул.

— Ну, я и не выдержал. Стал извиняться, умолял, чтобы простила. И всякое такое.

— И что сделала она?

— Повернулась на каблуках и пошла по улице. Я прислонился к какой-то машине, сработала сигнализация. Она даже не обернулась. В конце улицы возле светофора остановилась машина. Она сошла с тротуара, поговорила с водителем, села в машину и уехала.

— Опишите эту машину.

— Я в них не разбираюсь.

— У вас нет машины?

— Я и водить-то не умею.

— Давайте начнем с самого простого. Машина была большая или маленькая?

— Большая.

— Темная или светлая?

— Темная.

— Какие-нибудь значки, эмблемы?

— Она была далеко, в конце улицы.

— Как вам кажется, Катарина знала человека за рулем?

— Затрудняюсь сказать.

— А сколько в точности длился их разговор?

— Да, господи… минуты не прошло. Секунд сорок, наверное.

— Откуда ехала машина?