Роберт Уилсон - Смерть в Лиссабоне

Он бросил на меня взгляд человека, чей парашют не раскрылся.

— Дочь? — удивленно переспросил он.

— Ее звали Катариной.

— Звали?

— Так я выразился.

— Но, послушайте… С Катариной я не виделся вот уже… уже…

— Продолжайте. В течение какого времени?

Он судорожно сглотнул и взъерошил свою стильную прическу.

— Мы слышали, вы и с ней спали, — сказал я. — Когда это было в последний раз?

Хлопнув себя по ляжкам, он вскочил и, выкрикнув что-то нечленораздельное, забегал по комнате, размахивая руками. Мы стремительно превращались в героев мыльной оперы.

— Сядьте, сеньор Бранку, — сказал я, поднимаясь и указывая ему на стул.

Он замер. Дверь в спальню щелкнула, закрывшись. Находившаяся там девушка, возможно, искала свое белье. Паулу Бранку сел и сжал ладонями голову, не желая больше слушать.

— Я требую адвоката, — сказал он.

— Но в вашем распоряжении имеется телефон одного адвоката здесь, в Кашкайше! — с наигранной беспечностью бросил Карлуш.

— Мы не собираемся инкриминировать вам сексуальный контакт с несовершеннолетней или, как это чаще именуется, совращение малолетней, сеньор Бранку, — сказал я. — Но вот если вы ее убили, это дело другое. Тогда действительно вам может понадобиться адвокат.

— Я убил? — возмутился он. — Я не убивал! Я не видел ее вот уж…

— Когда вы видели ее в последний раз?

— Несколько месяцев назад.

— При каких обстоятельствах?

— В их лиссабонском доме.

— Я спрашиваю, при каких обстоятельствах, сеньор Бранку, а не где именно.

— Я выходил из спальни…

— Чьей спальни?

— Спальни ее матери. Спальни Терезы. А она стояла в коридоре.

— В котором часу это было?

— Час был обеденный. В июне… нет, в июле прошлого года.

— И что было потом?

— Я не… у нее были туфли в руках, и она спустилась по лестнице. Я пошел к выходу. Оглянулся, не видит ли мать, и пошел за ней. На улице мы опять встретились. Она обувалась.

— Она сказала вам что-нибудь?

— Велела мне прийти в следующую пятницу в это же время.

— И вы согласились на такое предложение четырнадцатилетней девочки?

— Четырнадцатилетней? Нет, нет, не может быть! Она сказала…

— Не тяните и пожалейте наше время, Паулу, — сказал я. — Расскажите все до конца.

— В следующую пятницу я приехал. Терезы дома не было. По пятницам она уезжает в Кашкайш.

— Мы это знаем.

— Я переспал с ней, — сказал он и пожал плечами.

— В материнской постели?

Он почесал за ухом и кивнул.

— Что еще было?

— Она взяла у меня пять тысяч эскудо.

— И вы дали?

— Я не знал, как к этому отнестись. Не знал, как она себя поведет.

— Не говорите ерунды, — сказал я. — По сравнению с ней вы взрослый мужчина.

— И зачем вообще вам было приезжать? — спросил Карлуш.

Паулу пожирал меня глазами, как школьник, испрашивающий позволения встать.

— Выкладывайте, — сказал я. — Мы это выдержим.

— Меня это будоражило, — признался он. — Сама возможность спать с матерью и дочерью в одной и той же…

— Должно быть, это и впрямь волнует кровь, — сказал я. — Так сколько раз это имело место, прежде чем Тереза все узнала?

— Три раза. А на четвертый вошла Тереза.

— Этот раз чем-то отличался от других?

Он посмотрел на меня глазами шестилетнего ребенка и нервно хихикнул.

— Черт! — воскликнул он и потер себе переносицу. — Действительно отличался. В тот раз Катарине, похоже, впервые было приятно.

— Значит, в остальные дни она не удосуживалась притворяться? — спросил Карлуш.

Паулу уперся глазами в стол и не желал поднимать взгляда.

— Она кричала, а потом улыбнулась. Но не мне. Она смотрела мимо меня, куда-то за мою спину. Я обернулся, и там в дверях стояла Тереза.

— И как она себя повела?

— Я соскочил с кровати. Катарина поднялась, села, даже не сдвинув ног. И опять улыбнулась. Тереза бросилась к ней и отвесила ей пощечину, громкую, как винтовочный выстрел, ей-богу.

— Катарина что-нибудь сказала в свое оправдание?

— Очень по-детски сказала: «Прости меня, мама!»

— А вы?

— Вылетел оттуда, стремглав бросился вниз по лестнице.

— И больше с Терезой не виделись?

— Нет.

— А с Катариной?

Он опять покосился на дверь в спальню и тихо сказал:

— Она появлялась у меня несколько раз. В последний раз это было… в марте. Да, в марте, через два дня после моего дня рождения, а он у меня семнадцатого.

— Она приезжала ради секса?

— Ну не для разговоров же!

— И вы не разговаривали?