Дин Кунц - Ночной кошмар (Властители душ)

- Бедняга Боб. - Он с удовольствием распростерся на спине, скрестил руки на груди и расхохотался. - Сначала я добрался до его сестренки, а теперь очень скоро я доберусь до его жены.

Она неуверенно улыбнулась. Нервно улыбнулась.

- Мне следовало бы быть осторожнее, так?

- Осторожнее? - переспросила она.

- Боб, может быть, и тупой, но уж зато здоров, как бык.

- Он не тупой, - продолжала настаивать она.

- У нас в колледже была девушка по имени София.

Она смущенно молчала.

- София Брукмен. Господи, как я ее хотел.

- Любил ее?

- Любовь - это ложь. Миф. Дерьмо собачье. Я просто хотел развлечься с ней. Но она отфутболила меня после нескольких свиданий и стала встречаться с другим парнем, Джоем Данканом. А знаешь, чем занялся Джой Данкан после колледжа?

- Откуда мне знать?

- Отправился в университет.

- И я тоже.

- Год изучал криминологию.

- Я специализировалась по истории.

- Он провалился и вылетел.

- А я нет.

- И кончил полицейским в родном городе - Прямо как мой брат.

- А я отправился в Гарвард.

- Нет, правда?

- Я всегда был лучше одет, чем Джой. Кроме того, он был скучный как фонарный столб. И я ведь был куда остроумнее его. Джой не читал ничего, кроме дежурных шуток в "Ридерз дайджест", а я каждую неделю читал "Нью-Йоркер".

- Я не похожа на вас обоих.

- И несмотря на все это, София предпочла его. Но знаешь ли что?

- Что?

- Именно в "Нью-Йоркере" я заметил впервые кое-что, натолкнувшее меня на мысль о подсознательном воздействии. В конце пятидесятых. Какая-то редакционная статейка, так, заметка в конце колонки. Даже забыл, о чем именно она была. Но, главное, она побудила меня начать. Что-то в "Нью-Йоркере".

Бренда вздохнула, переминаясь с ноги на ногу.

- Устала стоять?

- Немного.

- Тебе скучно?

- Немного.

- Шлюха.

Она глядела на пол.

- Раздевайся.

Восхитительная власть. Она переполняла его, он упивался ею - но что-то изменилось. Поначалу власть воспринималась им как ровный, бурлящий поток. Какое-то время как мягкое гудение внутри, конечно воображаемое, но все равно электризующее, река власти, по которой он плыл по собственной воле. Но вот сейчас, и вообще в некоторые промежутки времени, он ощущал не постоянный поток, а словно непрерывный ряд коротких острых ударов. Власть тогда уподоблялась стрельбе из подводного ружья: та-та-та-та-та-та-та-та... Этот ритм возбуждал его. В голове возникал хоровод разных мыслей, но ни одну он не успевал додумать, отвлекаясь на следующую: Джой Данкан, Гарвард, "ключ-замок", Мириам, его мать, темноглазая София, груди, секс, Эмма Торп, шлюхи, Даусон, Бренда, нарастающая эрекция, его мать, Клингер, Бренда, власть, солдатские сапоги, ноги Эммы...

- Теперь что? Она стояла раздетая.

- Иди сюда, - приказал он. Маленькое животное.

- Опустись.

- На пол?

- На колени.

Она встала на колени.

- Прекрасное животное.

- Я тебе нравлюсь?

- Пока нравишься.

- Пока что?

- Пока я не доберусь до твоей невестки.

- Эммы?

- А он пускай посмотрит.

- Кто?

- Этот тупой полицейский.

- Он не тупой.

- Сладкая девочка. Ты возбуждена, Бренда.

- Мне становится все жарче. Как раньше.

- Ну, разумеется. Горячее и горячее.

- Меня всю трясет.

- Ты хочешь меня еще сильнее, чем раньше.

- Иди ко мне.

- Все горячее и горячее.

- Я.., стесняюсь.

- Нет. Вовсе нет.

- О Боже!

- Чувствуешь, как хорошо?

- Очень хорошо.

- Нет, ты совсем не похожа на Мириам.

- Кто такая Мириам?

- Неплохо бы, если бы этот старый потаскун видел меня сейчас.

- Кто? Мириам?

- Он был бы оскорблен в лучших чувствах. Начал бы цитировать Библию.

- Да кто?

- Даусон. Пожалуй, даже не смог бы этого вынести.

- Я боюсь, - внезапно призналась она.

- Чего?

- Не знаю.

- Перестань бояться. Ты не боишься.

- Ладно.

- Ты боишься? Она улыбнулась:

- Нет. Ты собираешься заняться со мною?

- Да я, черт побери, просто размолочу тебя! Горячо, а?

- Да. Я вся горю. Скорее. Ну же, давай!

- Клингер и его проклятые хористочки...

- Клингер?

- Все-таки он странный какой-то.

- Ты идешь ко мне?

- Уже вонзаюсь. Я громаден, как конь.

- Да. Я хочу тебя. Я горю.

- Похоже, и Мириам была не в себе. Та-та-та-та-та-та-та-та-та...

В понедельник в пять часов вечера Бадди Пеллннери, которому нужно было где-то провести семь часов до начала работы на лесопилке, зашел в лавочку Эдисона посмотреть, не поступили ли новые журналы. Больше всего он любил те, где было много картинок: