Рекс Миллер: Мороженщик

Уже в который раз он просыпается в холодном поту. Ужасное чудище из его последнего ночного кошмара ясно встает перед ним и приветливо ухмыляется.

— А я кое-что знаю, — медленно цедит оно, издеваясь.

— Что? — пытается он спросить, но вокруг уже никого, лишь ощущение затхлого пещерного воздуха. Лицо монстра напоминает кору дерева, стволообразная шея растет прямо из квадратного торса, затем раздваивается, заканчиваясь двумя отвратительными головами, и вторая голова с женским лицом выглядывает из листвы со словами: «Привет, сука!»

Он вдруг понимает, что это лицо ему знакомо. Тошнотворные ощущения давнего расследования мгновенно заполняют его. Неподвижно лежавший до сих пор, он резко выпрямляется и замирает снова, словно собираясь чихнуть, но вместо этого неожиданно для себя Джек Эйхорд произносит:

— Что ты сказала?

— Ты дерьмо, — говорит она, и он видит толстую пьяную рожу второй головы монстра.

— М-м-м, — с тоской мычит он. Ту женщину звали Мирли, Милдред или Минни, как-то так, а фамилия звучала как название штата. Мирли Калифорния. Мирли Айова, Мирли Миннесота, Мирли Флорида. Точно! Ее звали Милдред Флорида. И перед ним, как на экране, мелькают картины того давнего летнего дня.

— Паршивая сука! — снова повторяет она, обращаясь к высокой стройной девушке с кожей цвета спелого банана.

Толстое лицо Милдред Флориды высовывается из листвы. Она знает, что желтокожая ни за что не оставит своего приятеля, и решает наконец осуществить то, что давно задумала. Она выходит на горячий, залитый солнцем тротуар. Эйхорд мертвеет от ужаса, каким-то уголком сознания поняв, что придется стать свидетелем преступления многолетней давности перед салуном «Серебряный доллар».

Милдред Флорида пьяна в стельку. От нее несет, как от скунса. Она подходит к Лоле и говорит, еле ворочая языком:

— Ты — мерзкая, вонючая, поганая сука! Я заставлю тебя держаться от него подальше!

В ее руке мелькает ярко сверкающий на солнце предмет, и серебристый металл мгновенно окрашивается кровью. Острая сталь вонзается прямо в желтое лицо Лолы. Удар настолько силен, что выбивает глаз из глазницы, и он повисает, отвратительна раскачиваясь.

От горячего летнего полуденного солнца плавится серый асфальт. Милдред Флорида, отяжелевшая с возрастом, но все еще женственная, в ярко-красном платье, нахально ухмыляется, а банановая Лола — Цветок Персика, — от которой всегда исходили ароматы лосьонов и кремов, ошалевшая от боли, пытается понять, что с ней случилось.

С лица ее течет что-то красное, похожее на яркую губную помаду, оставляя на открытом платье безобразные пятна. Милдред исполосовала Лолу лезвием бритвы. Простым лезвием с маленькой пластиковой рукояткой. Все произошло мгновенно: неуловимое движение, разрез — и глаза нет. Пьяная тварь кричит, что перережет лживую глотку соперницы и навсегда заткнет ее сучий рот. Подхватив истекающую кровью Лолу, толсторожая женщина в красном платье дряблой, рыхлой рукой вновь ударяет ее.

— А-а-а! — кричит Лола, сумочка вылетает из ее рук и попадает в толстый живот убийцы. Мелкие монеты рассыпаются и катятся в сточную канаву. Собрав последние силы, Лола делает шаг вперед и направляет свой маленький пистолет прямо в ненавистное обрюзгшее лицо.

— Я покажу тебе, как надо убивать. — И она стреляет. По улице расползается запах дыма, везде лужи крови. Пуля попадает Милдред в рот, оставляя на лице зияющую ужасную дыру.

— Кажется, этот старый мокрый мешок убил меня, я ничего не вижу, — говорит банановая Лола...

Эйхорда охватывает ощущение ужаса. Кивающая тварь, которая прячется в дальнем темном углу, что-то шепчет.

— Что? — спрашивает он. — Да говори же, черт побери!..

— Старый мокрый мешок убил меня, я ослепла, — повторяет Лола и опускается в лужу крови, которая натекла из глазной впадины. Когда появились ребята из полиции, она все еще держала в руке маленький пистолет.

И вновь из угла слышится шепот.

— Ты ведь, парень, из полиции.

— И что?

— Следующим будешь ты.

Душа Эйхорда уходит в пятки.

— Все в норме, — успокаивает он себя, но знает, что в дальних закоулках памяти прячутся фантомы всех преступлений, с которыми ему пришлось столкнуться. И с неизбывной тоской Джек понимает, что никогда не удастся забыть всех этих ночных налетчиков, орудующих среди унылых лачуг проклятых городских трущоб захолустных городков, игроков, ожидающих своего звездного часа в ослепительной мишуре ночной жизни Лас-Вегаса, и эту сумасшедшую, которая только что чудилась ему в ночном кошмаре, и всех тех, с кем еще предстоит встретиться на дорогах правосудия.