Стивен Миллхаузер - Метатель ножей

Хартер чувствовал, что ему следовало бы переспать с легионами женщин, и нервничал из-за собственной застенчивости, которую, видимо, не мог преодолеть, но в то же время прекрасно сознавал, что женщинам нравится. Он – сочувствующий слушатель, и это его сочувствие рано или поздно приводит к физической близости. Порой он задавался вопросом, специально ли выискивает несчастных женщин, чтобы добиться их расположения без особых усилий – а вскоре их довольно очевидные дефекты оказывались роковыми. В мрачном расположении духа он спрашивал себя, не проклят ли романтическим темпераментом. Ему нравилось представлять себя романтиком – особенно в беседах с женщинами. Таким образом он давал им понять, что перед ними таинственный человек, полный увлечений и страстей, но на самом деле имел в виду одно: ничто – и женщина в особенности – неспособно надолго принести ему удовлетворение. Зачем мы рождены? Куда идем? Время от времени, когда тяжко текли часы, Хартеру нравилось задавать себе подобные вопросы; по этой причине он любил называть себя философом.

Он познакомился с Мартой в читальном зале городской библиотеки, где несколько вечеров в неделю листал журналы и разглядывал старшеклассниц, пытаясь вычислить, кто из них через пару лет окажется у него в классе. Его возбуждали тела девочек-подростков, но чрезмерная стеснительность ни разу не позволила что-нибудь с ними закрутить. А смотреть не запрещено. Ему нравилось выбирать особенно грациозных и изящных девочек со светлыми шелковистыми волосами, в белых блузках и юбках до колен. Грубоватые рабочие девушки ему нравились тоже – румяна во всю щеку, блестящие черные кожаные куртки, ярко-красные ногти и джинсы такие узкие, что их, наверное, больно носить.

Однажды в дождливый вечер, незадолго до закрытия, он сдал книгу и с зонтом вышел из центрального зала в маленький вестибюль за огромными стеклянными дверями. Там стояла женщина в темно-синем плаще. В руках она держала две книги и беспокойно глядела в залитое водой стекло. Он уже пару раз ее видел – она читала журнал или искала книгу. И теперь Хартер как-то пошутил насчет дождя и узнал, что женщина припарковалась в двух кварталах от библиотеки. Сначала она отказалась, а затем согласилась воспользоваться его зонтом, и он бережно довел ее до машины, прикусив собственное раздражение, когда провалился в лужу по щиколотку, и раздумывая о том, как это на него похоже: не две девчонки, которые сегодня среди стеллажей в секции «Искусство» хихикали над громадным томом, а эта пухленькая дамочка с обручальным кольцом. Она горячо благодарила. Через неделю они снова встретились в библиотеке – на этот раз она улыбнулась и поблагодарила снова. Еще через два дня они разговорились. Она любит читать; муж много разъезжает; она все время забывает всякие мелочи вроде зонтиков. В следующий раз они заговорили легко, точно старые друзья, и однажды вечером она пригласила его к себе на чашку чая.

Поначалу роман его возбуждал: его первая замужняя женщина, – и он был благодарен за то, как она любит его, балует его, слушает серьезно и внимательно. Иногда, глядя на него, она по несколько минут забывала моргать огромными добрыми глазами. Может, из-за полноты ее капитуляции ему и стало неуютно: вскоре удовольствие рассеялось, а через месяц он понял, что совершил ошибку. Адюльтеры не для него; в свои сорок три она для него слишком стара; мягкость и обильность ее плоти смущают. Он принялся искать способ порвать – аккуратно, так, чтобы она не почувствовала себя виноватой. Напоминал себе, что как бы ни было ей больно сейчас, дальше будет больнее. Он был уверен, что найдет нужные слова. Так было бы лучше для всех.

Хартер проснулся от тихого упорного стука в дверь. Так мог стучать человек, понимающий, что еще очень рано, – семи нет, – и желающий извиниться за беспокойство, настаивая однако, что побеспокоить придется. Хартер накинул старый халат и пригладил волосы. Спал он неважно.

Открыв кухонную дверь, он с удивлением воззрился на двух мужчин в форменных шинелях и с фуражками в руках.

– Позвольте зайти? – спросил один, старше и выше, густые седые волосы аккуратно зачесаны над ушами назад. Хартер замялся, тогда другой добавил:

– Мы пришли… по поводу того дела, сегодня ночью. Он просил нас с вами переговорить. – Опустил взгляд. – Мы можем зайти позже.

– Нет, все в порядке, я… еще семи даже нет. Прошу. – Хартер картинно повел рукой – жест, о легкой фривольности которого тут же пожалел и, резко его оборвав, сунул руку в слегка надорванный карман халата.