Дэвид Моррелл - Братство Розы

Он не верил своим глазам: перед ним стоял человек, которого он видел последний раз семнадцать лет назад.

Это был китаец. Стройный, круглолицый, благородной внешности, одетый в безупречный костюм цвета хаки, который он застегнул до самого воротника, подражая Мао. Ему было шестьдесят два года, но его лицо оставалось молодым, а волосы густыми и черными.

Его звали Чин Кен Чан. Коэффициент интеллекта — сто восемьдесят. Он владел русским, французским, английским и, разумеется, китайским. Крис знал его биографию. Чан получил официальное образование сначала в Дэйм Сахара Дэй Виздом, ордена Британской империи 4-й степени Мертон-колледже. Затем — в Оксфорде, где он учился с 1939 года до окончания войны. В это время он связался с коммунистическими организациями, которые существовали как в Оксфорде, так и в Кембридже, без особого труда был завербован в группу Гая Барджеса, оказывающую поддержку Мао после войны. Чан был гомосексуалистом и поэтому не мог подняться выше полковника в разведке Китая. Он все так же оставался неизменным идеалистом и приверженцем Мао, и, несмотря на хрупкое телосложение имел репутацию одного из лучших убийц, в совершенстве владел гарротой.

Чан мельком взглянул на Криса и прошел к другому столу. Он аккуратно сел, расстегнул пуговицы пиджака и вытащил собственные палочки для еды.

Крис прожевал, проглотил еду.

— Снежный Леопард, — произнес он, с трудом скрывая изумление.

Чан поднял голову.

— Неужели Снежный Леопард пропустил Глубокий Снег? — спросил Крис.

Чан бесстрастно кивнул.

— Прошло тридцать лет с тех пор, как Глубокий Снег выпадал у нас на востоке.

— Я думал, семнадцать. Уверен, именно тогда он появился в Лаосе.

Чан вежливо улыбнулся.

— Только два американца были в тот год в снегу. Они были братьями, но не по крови.

— И один из них в вечном долгу перед тобой.

— Крис?! — воскликнул Чан.

Крис кивнул, к его горлу подкатил комок. — Рад видеть тебя, Чан.

Его сердце учащенно билось. Он улыбнулся и встал. Чан поднялся ему навстречу, и они крепко обнялись.

Отцом Жанином владели нехорошие предчувствия. Как только прислуга отвела американца в гостиную, он схватил телефон и набрал номер.

— Рем, — сказал он, повесил трубку, налил стаканчик бренди, нахмурился и стал ждать.

Его пугали совпадения. Два дня назад он уже дал приют одному русскому, Иосифу Маленову, главе подразделения КГБ, занимавшегося транспортировкой опиума в Юго-Восточную Азию. Маленов находился в своей комнате, куда, как было условлено, ему ежедневно доставляли 300 миллиграммов наркотика, чтобы умиротворить его, а также сбить напряжение. Лекарство действовало отлично.

Вчера священнику пришлось дать приют агенту коммунистического Китая, полковнику Чин Кен Чану. У священника имелась информация, что Чан прибыл сюда, чтобы встретиться с русским агентом и, вероятно, обговорить условия работы на Советы. Это было в порядке вещей. Секретные службы враждующих разведок нередко использовали нейтральную территорию убежищ Абеляра для заключения сделок, а иногда и для вербовки в свои ряды.

Но священник не был до конца уверен в намерениях китайца. Он знал, что китайские коммунисты препятствовали контрабандному провозу опиума из России в Юго-Восточную Азию. Они это делали потому, что были против внедрения Советов в этот регион, но, разумеется, еще и потому, что понимали: опиум наносит вред региону. Вряд ли Чан, долгие годы боровшийся с контрабандой опиума из России, оказался нужен тому человеку, который руководил этой контрабандой. А сегодня появился еще и американец. Его просьба о дантисте, который сможет удалить зуб и сохранить это в тайне, могла значить только одно — чье-то тело не должно быть опознано. Но чье? Русского?

Ход мысли священника прервал телефонный звонок.

Священник поднял трубку и почти сразу положил ее на место. Он был окончательно сбит с толку.

Рем, услышал он, псевдоним Кристофера Патрика Килмуни, бывшего лейтенанта специального подразделения вооруженных сил США. В 1965 году участвовал в операции “Глубокий Снег”, проводившейся совместно с ЦРУ, целью которой было ликвидация каналов распространения русского опиума. В 1966 году Килмуни уволился из армии и поступил на работу в ЦРУ. В 1976 ушел в цистерцианский монастырь. В 1982 году вернулся в ЦРУ. Соединение религии с политикой казалось необычным, но оно не удивило отца Жанина, поскольку он сам в свое время сделал то же самое.