Дэвид Моррелл - Последняя побудка

Прентис почувствовал тошноту.

— Ага, — сказал старик. — Ага, вот именно, теперь до тебя доходит. Что мы, по-твоему, делаем здесь? В игрушки играем? Мы не просто гонимся за шайкой бандитов. Тут все одно к одному. Посмотри на любого мексиканца, идущего по улице, и скажи мне, на чьей он стороне. Он только что разговаривал с Вильей на дороге, в пяти милях отсюда, а теперь он посылает нас в другую сторону. А еще в пяти милях он натыкается на федеральную армию и, может быть, играет им на руку, показывая правильную дорогу. Или нет. Не важно. Он с радостью подложит нам свинью и будет смотреть, как мы подыхаем. Ему никак нельзя доверять. Можно только предположить, что он хитрец, тогда все с ним будет ясно.

— Но если вы так думаете, какой во всем смысл? То есть, что вы тут делаете? В конце концов, не выйдет ничего хорошего.

— Конечно нет. Ничего не изменится. Просто, насколько мне известно, все обстоит именно так. Я хорошо разбираюсь в жизни.

— Но как же мексиканцы, индейцы? Ведь война закончится, а вы никому из них не доверяете, не любите их, не хотите, чтобы они подходили близко. У вас же никого нет.

Старик пронзительно посмотрел на него, склонил набок голову и показал пальцем в сторону.

— Теперь отправляйся туда. Может быть, ты все-таки поймешь.

— Но я не могу быть таким.

— Может, нет. А может, да. Посмотрим.

— Нет. Я не хочу быть таким.

— Тогда тебе здесь нечего делать. Если ты начинаешь относиться к врагу как к человеку, считай, что ты труп.

Они посмотрели друг на друга.

Прентис помедлил минуту и повернулся, чтобы идти. Потом резко обернулся.

— Слушайте, я понимаю то, что вы говорите. Я просто не могу заставить себя зайти так далеко. Вам это ясно?

— Конечно, — ответил старик. — Конечно, я понимаю. Но в таком случае мне больше нечему тебя учить. Прентис немного подумал.

— Возможно.

И они снова посмотрели друг на друга. Прентис попытался придумать, что бы сказать, не придумал, посмотрел на солнце, садящееся за линию горизонта, потом на старика, снова повернулся и пошел вперед не останавливаясь.

— Майор не против, чтобы ты отправился со мной.

Прентис продолжал скакать вместе с колонной. Он был на левом фланге. Это происходило на следующий день около полудня; низкие, обрывистые горы тянулись справа, а с трех остальных сторон расстилалась пустыня: юкка, кактус, мескит, дурман, выжженные солнцем камни и песок.

И пыль. Все время пыль. Казалось, такой жары еще не было. Прентис снял свою кавалерийскую шляпу с круглыми полями и острой тульей, вытер голову. Он и не знал почему. Воздух был сух, он сам так обезвожен, что даже не вспотел. Он сделал это просто так, чтобы, повернувшись к старику, не пялиться на него, а как будто чем-то заниматься.

Они избегали друг друга после вчерашнего вечера. По крайней мере, это он избегал старика, стараясь держаться в группе солдат, спать рядом с ними, вместе с ними седлать лошадь. Время от времени он поглядывал вокруг; старик был почти на границе лагеря, все время один. Он сидел у огня и смотрел в темноту. Утром старик оставался на том же месте, и дело было не в том, что Прентис не одобрял его точку зрения. На самом деле он признавал, что тот прав. Он просто был не в силах представить себе, что сам когда-нибудь смог бы вести себя подобным образов. И в конце концов, Прентис ощутил себя таким наивным и глупым, что не мог отважиться подойти и заговорить с ним как ни в чем не бывало. Солдаты поели, приготовили своих лошадей, сели в седла, а Прентис все еще не позволял себе приблизиться к старику, а тот, в свою очередь, совещался со своими дозорными, послал одного из них передать что-то индейцам, потом поскакал, один впереди колонны и вернулся через три часа. К тому времени отряд прошел почти двадцать миль, и, прислушиваясь к разговорам соседей, Прентис узнал, что из-за индейца-таки у Календара были неприятности. Небольшие, но были. Майор посылал за стариком вчера поздно вечером и сегодня утром, и оба раза они крупно поговорили. Никто не знал, о чем именно, — майор с Календарем каждый раз отъезжали в сторону. Но разговор шел на повышенных тонах, это было ясно, а утром кто-то видел, как майор грозил старику кулаком. “Интересно, как это воспринял старик”, — подумал Прентис. Кое-кто видел майора сразу после разговора со стариком. Лицо у майора было красное, он срывался и рявкал на своих офицеров.

Слушая все это, Прентис наблюдал, как старик скачет во главе колонны рядом с майором. Когда старик развернулся и направился к флангу колонны, Прентис стал сосредоточенно смотреть вперед. Потом он увидел, как старик снова развернулся и оказался рядом с ним. Прентис изо всех сил старался по-прежнему смотреть прямо перед собой. Старик немного подождал, и потом предложил поехать с ним.