А. Квиннел: Эта черная, черная смерть

Она перебила его. Ее тон показывал, что у них идет исключительно деловая беседа.

– Он работает один?

Сенатор отрицательно покачал головой.

– Кризи сейчас пятьдесят с небольшим, он в лучшей форме, какая только возможна в этом возрасте. После трагедии над Локербай он усыновил сироту-подростка по имени Майкл и воспитал его так, как считал нужным. Теперь они работают одной командой. Кроме того, Кризи может обратиться еще к нескольким совершенно потрясающим парням из его прошлой жизни… Мне довелось встречаться с некоторыми из них. Однажды они спасли мне жизнь. Поверьте мне на слово, они – лучшие из лучших.

Глория была дотошна и проницательна, она и апельсина не купила бы, не ощупав его со всех сторон.

– А что он делал потом?

– В детали я не вникал, – ответил Грэйнджер, – но несколько лет назад они с Майклом раскрыли и уничтожили существовавшую в Европе преступную организацию, которая торговала белыми рабынями. В итоге – помимо прочего – Кризи удочерил девочку. Сейчас ей уже семнадцать.

– Как это произошло?

Сенатор пожал плечами.

– Скорее всего, Кризи с Майклом освободили ее из рабства, когда ей было всего тринадцать. Она сбежала из дому после того, как отчим долго ее оскорблял да к тому же грозился совершить над ней физическое насилие. Рабовладельцы приучили ее к героину. Пока Кризи их преследовал, вырвав девочку из их логова, Майкл привел ее в чувство и отучил от наркотиков. А когда это дело завершилось, Кризи решил, что не может отправить ее обратно – в семью, из которой она сбежала. Не спрашивайте меня, как он это сделал, но ему удалось оформить удочерение.

– Она работает с ним и с Майклом?

– Нет. Поначалу хотела. Мечтала, чтобы Кризи обучил ее всему, как и Майкла, но через пару лет она получила что-то вроде психологической травмы. Все это тянулось два года. После этого девушка решила, что никогда в жизни не возьмет в руки оружия. Прошлым летом я к ним ездил, тогда она собиралась стать врачом. Она смышленая. Жизненный опыт сделал ее гораздо старше своих лет. Я помог ей поступить в колледж в Денвере, и когда начнутся занятия, она будет жить у меня… На следующей неделе как раз должна прилететь.

Пожилая дама задумчиво слушала.

Грэйнджер сказал:

– Я буду рад ее обществу, в присутствии молодежи дом оживает.

Казалось, Глория Мэннерз не слышит сенатора. Она глубоко погрузилась в раздумья. Внезапно она спросила:

– А где живет этот Кризи?

– На острове в Средиземном море… В доме на горе.

– Как вы с ним связываетесь?

– По телефону. Если хотите, я вечером ему позвоню.

Очень медленно она склонила голову и произнесла:

– Сделайте это, Джим, пожалуйста.

Томми Mo Лау Вон слегка наклонился вперед и осторожно взял кусочек сырой говядины. Опустил его в горячую воду, кипевшую в желобе, который опоясывал медную печку. В следующую секунду его примеру последовали четверо его подручных.

Они сидели в отдельном кабинете небольшого ресторана для избранных, расположенного в гонконгском квартале Цимшацуй. Ресторан этот славился монгольским национальным блюдом, которое готовили, опуская в кипящую воду кусочки мяса разных сортов. В конце трапезы выпивали остававшийся бульон.

Лицо у Томми Мо было как у херувима, а глаза – как у большой белой акулы. Он всегда говорил шепелявым шепотом, но его подручные улавливали его слова даже на расстоянии. Он усмехнулся чему-то своему. Сначала Томми просто хмыкнул, но этот звук перешел в затяжной приступ кашля. Остальные терпеливо ждали. Успокоившись, он поднял акульи глаза, в которых мерцали веселые искры.

– Вы верите этому дурню – Куок Линю? – Произнося имя, он снова ухмыльнулся. – Считал себя лучшим врачом Гонконга, если не всего Китая. Только потому, что учился в Европе и Америке, он возомнил о себе невесть что. – Томми наклонился вперед, как бы собираясь сообщить им что-то по большому секрету. Телохранители как по команде придвинулись к нему. – Он прислал мне заказной бандеролью кое-какие бумаги – медицинские документы, в которых говорится о том, что в роге носорога есть возбудитель рака. Он снова ухмыльнулся, и остальные подобострастно ответили ему усмешками. – Представьте себе только, – продолжал он, – хороший врач, а считал, что любой дед, покупающий рог носорога в надежде вернуть себе радости любви, обрекает себя на смерть от рака. Он, наверное, мне это прислал, надеясь, что я перестану торговать этим зельем. Он что, думал, я буду переживать, что лишняя пара-тройка похотливых стариков помрет от рака?.. Похотливых стариков, которые платят за мой порошок в тысячу раз больше, чем за золото?.. И этот старый болван послал свои бумаги мне… – главе 14-К!