A Квинелл - Пока летит пуля

– Уомо, я знаю, что ты сделал несколько лет назад в Италии. Это противно воле Господа.

Мужчина не обернулся. Он продолжал стоять совершенно неподвижно. Священник продолжил свою мысль:

– Возмездие – воля Господня. Да, ты расправился с плохими людьми, но Господь не дал тебе права так поступать с этими подонками.

Кризи обернулся и взглянул на священника.

– Если Бог существует, – сказал он, – может быть, изредка он все же выдает лицензии на убийство?

Святой отец удивленно вскинул брови.

– Безбожникам? – спросил он.

Кризи улыбнулся одними губами – в глазах его веселья не было.

– Кому же еще? – спросил он. – Если твоя старая машина совсем развалится и тебе придется отдавать ее в ремонт, что тебя будет больше волновать – набожность и богобоязненность механика или же его профессиональные качества?

Священник скрипнул зубами. Его старенький “хиллмэн” частенько выходил из строя, а лучшим механиком на Гоцо, постоянно чинившим его, был Паулу Зарб. Он знал этот “хиллмэн” как свои пять пальцев. Паулу Зарб был одним из немногих гоцианцев, которые вообще никогда не ходят в церковь. Если мог, он всегда обходил храм Божий стороной. Американец хорошо знал, кто ремонтировал машину священника.

Мануэль Зерафа медленно покачал головой.

– Кризи, – печально сказал он, – ничто не вернет тебе Надю и Джулию.

Американец подошел к столу и сел.

– Верно. Ответь мне, отец Мануэль, только на один вопрос. Я, конечно, знаю, что ты веруешь в Бога. А в справедливость ты веришь?

– Возмездие не есть справедливость.

Голос Кризи звучал печально.

– Знаю, так пишут в книгах.

Мужчины пристально смотрели через стол друг на друга, потом святой отец спросил:

– Ты собираешься использовать мальчика как средство возмездия?

– Только если это окажется совершенно необходимым.

– Но ему лишь семнадцать… Разве сам ты уже перестал быть безотказным оружием?

Покрытый шрамами человек лишь пожал плечами.

– Да, ты, конечно, прав, но это оружие моложе не становится. Конечно, мальчику еще только семнадцать, но если я захочу его использовать, на подготовку его уйдет не один месяц, может быть, больше года. Ты говоришь – возмездие… Даже справедливость должна иметь терпение! Чтобы точно определить цель, понадобится немало времени.

За последнюю фразу Кризи священник ухватился, как утопающий за соломинку.

– А ты уверен, что эта цель когда-нибудь действительно будет точно определена?

Американец, поняв, к чему клонит священник, сразу изменил стратегию.

– Полностью в этом быть уверенным никогда нельзя, – ответил он, качая головой. – Поэтому, усыновляя Майкла, я делаю прицел на будущее. И вовсе не исключаю, что определить цель удастся быстро.

– Он должен об этом знать, – категорично потребовал священник. – Я помогу тебе, только если мальчику будет все известно.

Мужчина кивнул.

– Я прекрасно понимаю, отец мой, что тебя беспокоит. Можешь передать ему наш разговор. Ты ведь знаешь, он – мальчонка сообразительный. К тому же Майкл уже почти мужчина. Пусть он сам принимает окончательное решение.

Священник покачал головой.

– Нет, Уомо, я скажу ему лишь о том, что ты хочешь его усыновить, и только при том условии, что ты сам ему объяснишь, зачем тебе это нужно. Пусть тогда он примет решение самостоятельно.

– Слову безбожника ты поверишь?

Святой отец поднялся со стула и пошел к выходу, бросив на ходу:

– Твоего слова, Уомо, мне вполне достаточно. С мальчиком я поговорю, и если он захочет, пришлю его к тебе.

У самого выхода Мануэль Зерафа остановился и взглянул на американца.

– Есть еще кое-что, Уомо, о чем тебе следует знать. Когда Майклу Саиду было семь лет, его хотела усыновить одна супружеская чета с Мальты. Люди они были очень приятные, своих детей иметь не могли. По нашим правилам в течение месяца после усыновления и ребенок, и приемные родители могут отказаться от взаимных обязательств. Через три дня эти милые люди привели Майкла обратно в приют, но объяснить почему они не хотели или не могли. Когда я спросил об этом Майкла, он только пожал плечами. В тринадцать лет его выбрала еще одна пара. Мужчина оказался богатым арабским дельцом, жили они в Риме. Жена его была итальянкой. Двоих детей они уже усыновили – мальчика из Вьетнама и девочку из Камбоджи. Прекрасные были люди. Майкл поговорил с ними минут пять, потом повернулся и вышел из комнаты.

– Спасибо, что рассказал мне об этом, – сказал американец.