A Квинелл - Пока летит пуля

Женщина, прислуживавшая в доме сенатора, принесла им новую порцию мятного напитка в графине со льдом.

– Это – последняя порция, – строго сказала она сенатору. – Обед будет на столе через полчаса.

Когда женщина отошла, спросил Кризи:

– А сам Джибриль знает об этом?

Ответил ему Майкл.

– Да. На тот случай, если его доктора не смогут поставить ему правильный диагноз, мы послали ему с Кипра открытку, в которой посоветовали сделать анализ крови.

Грэйнджер внимательно посмотрел в лицо молодому человеку. Тот ответил сенатору столь же пристальным взглядом. Грэйнджер повернул голову и взглянул на Кризи. Тот тоже посмотрел ему прямо в глаза. В них был такой же ледяной холод, как и в глазах молодого человека. Сенатор сразу же вспомнил, как несколько месяцев назад назвал этого человека Кертис Беннет. “Смерть в холодную ночь”, – сказал тогда его старый приятель.

Доберман перевернулся на бок. Кризи стал чесать собаке брюхо.

– Эту открытку мы подписали: “„Пан Американ“ – сто три”.

Грэйнджер молча уставился в бассейн.

Кризи негромко спросил:

– Джим, тебе полегчало от того, что ты смог отомстить?

Сенатор покачал головой.

– Нет. Я думал сейчас о Хэрриот… Может быть, хоть немного легче от этого стало бы ей. – Потом он пожал плечами и снова покачал головой. – Нет, я не прав. Этот мерзавец получил то, что заслужил… Так что, ребята, вы теперь собираетесь делать?

– Отправимся обратно в Европу, – ответил Кризи. – Майкл полетит прямо на Гоцо, а мне на пару дней надо будет задержаться в Англии.

– А после этого?

– Мы вроде как решили дело свое открыть.

– И чем же вы собираетесь заняться?

– Тем, что мы лучше всего умеем.

Некоторое время сенатор молча смотрел на мужчин. Конечно, выглядели они по-разному, однако в них было какое-то странное одинаковое спокойствие, и оно их очень сближало. Одинаковая, невыразимая словами аура, одинаковая скрытая угроза, исходившая от этих двух мужчин роднила их сильнее кровных уз.

– Ты снова собираешься податься в наемники? – спросил он Кризи.

– Я бы так не сказал. Но если кому-то понадобится сделать то, что мы умеем, точнее говоря, если у кого-нибудь возникнет нужда восстановить справедливость, к нам всегда можно будет обратиться… Но только уже за соответствующее вознаграждение.

– И, если я вас правильно понимаю, немалое.

Кризи пожал плечами.

– Все зависит от того, кто к нам обратится и какими средствами он будет располагать. Ни на жуликов, ни на правительственные организации мы работать не собираемся.

Грэйнджер улыбнулся.

– Одни от других на самом деле, думаю, мало чем отличаются… Ну что ж, если кому-нибудь из моих знакомых вдруг понадобится танковая дивизия, не премину сказать, что по сходной цене смогу им это устроить.

Все дружно рассмеялись, и сенатор снова наполнил стаканы.

– Джим, у меня к тебе есть одна небольшая просьба, – сказал Кризи, когда они выпили по глотку.

– Слушаю тебя.

– Через пару месяцев мне хотелось бы на какое-то время прислать Майкла в Штаты. Может быть, на два-три месяца. Гоцо очень уж провинциален, а ему надо расширить свой кругозор, научиться вести себя в обществе.

– Я умею себя вести, – возмутился Майкл.

Кризи обернулся к нему.

– Ты знаешь, как себя держать на официальном ужине на сто персон? Каким ножом и какой вилкой пользоваться? Когда нужно вступить в разговор, а когда промолчать?

Майкл затих. Грэйнджер улыбнулся.

– Твоя просьба не составит для меня никакого труда, – ответил он. – Остановиться Майкл сможет у меня. Я возьму его под свое крыло. Представлю его кое-кому – и здесь, и в Вашингтоне. Он будет всюду ездить со мной как неофициальный помощник, что-то вроде личного секретаря. Я и в другие страны смогу его с собой брать. Так он познакомится с разными серьезными людьми, побывает на интересных концертах, походит по театрам.

– А как с девушками? – спросил Майкл.

– С девушками? – не понял сенатор.

– Ну да… Я смогу с девушками встречаться?

Сенатор усмехнулся.

– Конечно. В день твоего приезда я закачу здесь отличную вечеринку. – Этот дом давно уже не видел никаких праздников. – Я даже джаз-оркестр приглашу… Так что ты не переживай, у меня соберутся все самые прелестные девицы штата Колорадо. – Сенатор обернулся к Кризи. – Знаешь, мне его приезд доставит большое удовольствие. Помнишь, что ты здесь же сказал мне несколько месяцев тому назад? Горе – это одиночество.