Дуглас Престон - Меч Гидеона

Он уже заждался Минди. Они должны были встретиться ровно в десять, то есть уже несколько минут назад. Гидеон полагал, что она давно здесь, просто прячется и ждет, чтобы он показался первым.

И тут из темного сквера у него за спиной, как по заказу, раздался ее негромкий голос:

— Хэлло, Гидеон!

Вот она — спортивная, подтянутая, тоже с рюкзаком, в задорном шерстяном берете, ветер треплет короткие волосы.

Минди нежно чмокнула его в щеку.

— Какой милый сюрприз! — усмехнулся Гидеон.

— Не будь ослом! — Улыбка до ушей. — Это часть прикрытия: ты сам говорил, что нам надо прикинуться парочкой экскурсантов-молокососов.

— Говорил.

Они перешли улицу. Рядом с прокатной конторой Мэрфи раскинулась лодочная пристань. Проход к причалам был перегорожен сетчатым забором. Гидеон оценил ситуацию, убедился, что вокруг нет ни души, и мастерски перемахнул через забор. То же самое без труда сделала Минди. Следующий забор их тоже не задержал.

— Лодки там. — Гидеон указал на запертый эллинг.

Не зря он запасся болторезом. Замок эллинга сопротивлялся считанные секунды — и вот они уже сидят в «Эвинраде» с полной канистрой горючего и парой весел.

От причала отошли на веслах. Хватило нескольких минут, чтобы они почувствовали всю силу ветра.

— Какой у тебя план? — крикнула Минди, отворачиваясь от брызг.

— Уверен, Кивающий Журавль уже на острове. Очень важно, чтобы он думал, будто я приплыву один. Так что ложись на дно и не высовывайся.

— Слушаюсь, босс. — Она спряталась за планширом.

Отплыв на безопасное расстояние, Гидеон опустил в воду винт мотора, завел его и направил лодку в защищенный от ветра канал, выходящий к мосту Сити-Айленд. За мостом простирался залив. Даже в темноте издали были видны бегущие по нему пенные волны. Предстояло рискованное плавание.

— Я тебя слушаю, — напомнила о себе Минди со дна лодки.

— Я высажу тебя на южной оконечности острова, а сам поплыву на север, где зарывают гробы, и пристану там. Ты пойдешь пешком, ориентируясь по карте, которую я для тебя нарисовал. Иди так, как там указано, потому что этот остров — настоящая смертельная ловушка. К тому времени, когда я выйду к траншеям, ты уже засядешь в зарослях и будешь меня прикрывать. Я нахожу ногу, вырезаю из нее проводок, и мы смываемся.

— А Кивающий Журавль?

— Время его появления непредсказуемо. Траншеи с гробами находятся на открытом пространстве, ты обязательно его заметишь. Заметила — и сразу делай из него решето. Промедление чревато гибелью.

— Не очень благородно.

— К черту благородство. У тебя проблема — не сумеешь всадить пулю ему в спину?

— Такому, как он, — вряд ли.

Он кивнул на ее рюкзак:

— Ты захватила хорошую снайперскую винтовку, как я сказал?

— Не снайперская, но тоже ничего: полуавтоматическая «Кел-Тек Саб. 2К» калибра девять миллиметров. И бронежилет. А ты?

— Две пушки, броня для тела — я тоже во всеоружии. — Гидеон достал непромокаемый конверт с картой. — Ты без труда сориентируешься, но учти: это не остров, а заряженный капкан, так что иди отмеченным мной путем, не вздумай срезать. Вот здесь график, следуй ему.

— Что, если он уже дожидается тебя прямо в этой траншее с руками-ногами? Только ступишь на поле — схлопочешь пулю.

— Я поеду через поле на экскаваторе. Там, в ангаре, их целых два, оба — настоящие танки.

Перед ними вырос мост, за ним шумел залив. Ветер завывал все сильнее, волновался даже обычно спокойный канал.

— Расскажи мне про остров.

— Сначала, в Гражданскую войну Севера и Юга, там находился лагерь для военнопленных. Многие умерли, их похоронили там. В 1869 году город приобрел остров с целью устроить там муниципальное кладбище. Но оно заняло только половину территории. Остальную землю использовали в разных целях. Чего там только не было: женская психиатрическая лечебница, исправительная колония для несовершеннолетних, туберкулезная больница, изолятор для больных желтой лихорадкой, тюрьма… В пятидесятые годы военные развернули там пусковую установку ядерных «Аяксов» шахтного базирования. Теперь там не живут, только хоронят. Ничего не вывезено, не законсервировано — просто оставлено гнить под открытым небом.

— А захоронения?

— Их производят в двух параллельных траншеях: одна для ампутированных конечностей, другая для… в общем, для целых тел. Я прикинул, что за день зарывают примерно по шесть ящиков с конечностями. На каждом ящике два номера: номер, присвоенный в больнице, и порядковый номер — его ставят заключенные, занимающиеся захоронением, чтобы при необходимости останки можно было опознать. Внутри ящика, на самой конечности, есть бирка с информацией для идентификации. С тех пор как By отрезали ноги, прошло дней десять, так что нам надо отойти ящиков на шестьдесят — семьдесят вглубь. Ящики ставят в траншее по четыре поперек, в восемь этажей. В одном ряду получается тридцать два ящика. Нам понадобится второй или третий ряд.