Дэвид Моррелл - Защитник

Идея, внезапно пришедшая в голову Кавано, похоже, оказалась не просто способом затягивания времени.

— Точнее.

Кавано повернулся влево, в ту сторону, откуда доносился голос Грейс.

— Мы сказали Прескотту, что в том случае, если у него были идеи насчет того места, где можно начать новую жизнь, от них следует отказаться. Он ответил, что не думал об этом. Мы решили, что это к лучшему, — продолжал Кавано, вытирая кровь с губ. — Потому что в таких случаях люди часто непроизвольно говорят об этих местах.

Вдохнув, он почувствовал боль в боку.

— Потом кто-нибудь может припомнить эти разговоры и рассказать о них не тому, кому надо. Я пытаюсь вспомнить, не оставил ли Прескотт подобных подсказок.

Кавано подвинулся в сторону. Холод, идущий от бетонного пола, начал проникать внутрь его тела.

— И что он мог сказать?

— Он любит вино.

— Это еще не информация.

— Он любит хорошую кухню. Разбирается не хуже иного повара.

Вспомнив, как Прескотт хвалил бефстроганов, Кавано почувствовал, что в нем снова закипает гнев. Чэд погиб. Если бы не люди Грейс, если бы не пожар, устроенный Прескоттом, этого бы не произошло. Но ненависть к Грейс надо было скрыть, и он сосредоточился на боли от ударов, нанесенных Эдгаром, боли в мышцах живота и распухших губах.

— Еще он сказал, что из всех физических упражнений признает только гольф.

— Значит, он с равным успехом мог отправиться в Напа-Вэлли, винодельческий район штата Нью-Йорк, или в Бордо, где он будет пить вино и наслаждаться деликатесами, но не играть в гольф. И это все, что ты хотел мне сказать? Если ты не скажешь чего-нибудь более дельного, Эдгар потанцует с твоей подругой прямо сейчас. Возможно, при этом он иногда будет наступать на ноги тебе.

— Дай мне закончить, — сказал Кавано. Распухшие губы мешали говорить. — Когда я встретился с ним на складе, у него там были книги и видеокассеты. Не слишком много, но он просидел там три недели. Скорее всего, он взял с собой лишь то, что действительно имело для него значение, что позволило бы скоротать время.

Кавано сделал паузу, надеясь, что Грейс клюнула на его слова.

— Или то, что удовлетворяло его фантазии.

— Фантазии?

— Планы насчет идеальной жизни. Место, куда бы он отправился жить, начав новую жизнь, его мечта.

— Что там были за книги и фильмы?

— В этом-то и проблема. Я попытаюсь вспомнить.

Кавано вновь говорил правду лишь отчасти. Он точно помнил, насколько Прескотт ценил поэзию Робинсона Джефферса. Но сейчас он старался выдать Грейс ровно столько информации, чтобы поддержать в ней интерес и выиграть время. Если он выиграет время, он попытается найти способ выбраться отсюда.

— У него была книга с порнографией. Другая — по геологии. Достаточно странный набор фильмов. Триллер с Клинтом Иствудом. Подростковая мелодрама с Троем Донахью.

— Заголовки, — повторила Грейс.

— Я же сказал, не могу вспомнить.

— Вспомнишь.

Она щелкнула пальцами. Раздались шаги. Группа уходила. Цепляясь за стену, Кавано попытался встать и почувствовал, как Джэми помогает ему. Еле волоча ноги, он сделал несколько шагов. Сопровождающие поднимались по лестнице. Сквозь проем люка светило солнце.

Грейс встала на последней ступеньке, прижимая к уху мобильный телефон.

— Кто-нибудь, привезите сюда доктора Рэттигана. Мне плевать, чем он там занят. Привезите его сюда немедленно.

Глаза Кавано болели от солнечного света, и он потерял уходивших из виду. Раздалось жужжание мотора, и бетонная плита начала опускаться. Три фута. Два. Кавано с тоской посмотрел на последние лучи света. С глухим стуком люк закрылся, и они с Джэми оказались в полной темноте.

Темнота и чувство отрезанности от мира столь подавляли, что даже воздух казался более плотным и затхлым, чем на самом деле. Кавано слышал рядом с собой тяжелое дыхание Джэми.

— Что это за доктор Рэттиган? — дрожащим голосом спросила она. В темноте эхо ее голоса слышалось еще сильнее.

Кавано с трудом держался на ногах. Травмы плюс плохо слушающиеся, парализованные страхом мышцы.

— Нетрудно догадаться. Кто-нибудь с большим чемоданчиком шприцев и наркотиков, которые помогут мне вспомнить все.

— Он сильно тебя ударил?

— Да уж, сейчас моя улыбка мало похожа на победную.

Это была не слишком удачная шутка, но Кавано пытался хоть как-то подбодрить Джэми.

— А ты как? Ты не...

— Мне надо... Извини, но мне надо...

Кавано услышал, как Джэми пошла в комнату, ощупывая руками стены. Последовал звук резко расстегиваемой пряжки ремня и «молнии», а потом и шорох ткани. На пол что-то полилось.