Дэвид Моррелл - Лига «Ночь и туман»

— Мои родители были среди тех, кого нацисты отправили в Треблинку.

Сола передернуло. Треблинка — не просто лагерь, это лагерь смерти, один из самых страшных. Прибывшие туда узники жили не дольше одного часа.

— Но как они смогли выжить?

— Они были молодыми и сильными. Они согласились выполнять заботу, которую не могли делать даже эсэсовцы, — вытаскивать трупы из газовых камер и сжигать их. Поэтому мои родители и не говорили о войне. Они выжили за счет других евреев.

— А какой еще у них был выбор? Если они не сотрудничали с нацистами, не участвовали в убийствах, они должны были что-то делать, чтобы выжить.

— В первый и последний раз, когда отец говорил мне об этом, он сказал, что умом может это понять, но оправдать — нет. Я всегда считала, что именно поэтому он работал на Моссад и посвятил свою жизнь Израилю. Попытка искупления.

— Но даже работа по уничтожению трупов лишь на время отодвигала смерть твоих родителей. Нацисты практически не кормили заключенных. Со временем твои родители должны были так ослабнуть, что не могли бы больше выполнять эту работу. Эсэсовцы убили бы их и заставили других сжигать трупы.

— Треблинка, — сказал Эрика. — Это было в Треблинке. И вдруг он понял, что она имела в виду. Заключенные Треблинки восстали. Используя лопаты и дубинки, они расправились со своими охранниками. Более чем пятидесяти евреям удалось бежать.

— Твои родители участвовали в восстании?

— Сначала в Варшаве, потом в Треблинке, — Эрика устало улыбнулась. — Надо отдать им должное — они были упрямы.

Сол снова сжал ее руку в своей, он чувствовал гордость Эрики и разделял ее. Он оглядел стену.

— Наваждение. Это преследовало его всю жизнь. И ты никогда ничего не подозревала.

— Никто не подозревал. Он бы не занимал такое положение в Моссаде, если бы они знали, что его мучает. Они не доверяют фанатикам, — Эрика вдруг запнулась.

— Что-то не так?

— Мама умерла пять лет назад. Именно тогда он попросил об отставке, переехал из Израиля сюда и обосновался в этой комнате.

— Ты хочешь сказать, мать контролировала его?..

— Ослабляла это наваждение. И когда она умерла…

— Оно опять начало преследовать его, — Сол представил весь этот ужас, который окружал его. — Господи, успокой его душу.

— Если он еще жив.

— Эта комната… Нашли ли мы причину его исчезновения?

— И если да, забрали ли его? — спросила Эрика. — Или он сбежал?

— Отчего?

— От своего прошлого.

Лицо Эрики стало еще мрачнее, и Сол заговорил, еще сам того не понимая:

— Ты ведь не имеешь в виду… самоубийство?

— Час назад, если бы кто-нибудь предположил такое, я бы сказала, что мой отец слишком сильный, чтобы сдаться, слишком смелый, чтобы уничтожить себя. Но сейчас я не уверена. Эта комната. Его чувство вины… Это, наверно, было невыносимо.

— Или его ненависть к тем, кто заставил его чувствовать себя виновным.

Внимание Сола привлекла раскрытая книга. Он взял ее и прочитал заглавие: “Орден Черепа: история SS Гитлера”. Автор Хайнц Гене, издано на немецком языке в 1966 году. В том месте, где книга была открыта, один абзац был обведен черным. Сол перевел про себя:

“Поразительный факт, действительно ужасная характерная черта периода истребления евреев: тысячи респектабельных отцов семейств, превративших убийство в свою работу, в свободное время считали себя обыкновенными, законопослушными гражданами, которые и помыслить не могли о том, чтобы сбиться с пути добродетели. Садизм — это то единственное, что не одобряло руководство SS. Принцип Гиммлера: массовое истребление должно производиться холодно и чисто; даже выполняя приказ по уничтожению, солдаты SS не должны терять достоинства”.

— Достоинства? — с отвращением пробормотал Сол. На полях рядом с этим абзацем было приписано черными чернилами несколько слов — в две строчки.

— Почерк отца, — сказала Эрика.

— Ты у нас знаток иврита.

— Это цитаты. Я думаю, из “Сердца тьмы” Конрада. Первая строчка: “Ужас, ужас”.

— А вторая? Эрика колебалась.

— В чем дело? Она не отвечала.

— Не можешь перевести?

— Нет, могу.

— Ну?

— Это тоже из “Сердца тьмы”… “Истреблять скотов”.

После часа поисков они вернулись к вопросам, с которых начали. Сол больше не мог находиться в этой мрачной комнате, он хотел выбраться оттуда.

Эрика закрыла коробку с документами.

— Как мог отец все время возвращаться сюда, вешать на стену новые фотографии и заново просматривать документы? Они не могли не подействовать на него.