Дэвид Моррелл - Лазутчики

Руины и раскрошившийся асфальт наводили на мысль о том, что по этим местам могла прокатиться война. Хотя, согласно официальной статистике, 17 000 человек все еще считали себя обитателями Эсбёри-Парка, на пляже, где сотню лет назад невозможно было найти свободное место, было очень трудно увидеть хоть кого-нибудь из них. Вместо музыки, сопровождавшей катание на карусели, и детского смеха раздавался лязг полуоторванного листа железа, болтавшегося на недостроенном 10-этажном здании многоквартирного дома. Строительство этого дома, явившееся, вероятно, последним усилием в череде безнадежных попыток восстановления города, было прервано, так как проект сожрал все деньги задолго до своего завершения. И старые дома, громоздившиеся вокруг этого недостроя — отдельные из них еще существовали, хотя их оставалось немного — тоже были брошены на произвол судьбы.

Кланг!

Кланг!

Кланг!

Бэленджер смотрел, как профессор развернул карту и ткнул пальцем в место, расположенное в двух кварталах к северу от мотеля.

— Отель «Парагон»? — спросила Кора, прочитав надпись.

— Построен в 1901 году, — сказал Конклин, — и, как явствует из самого названия, должен был представлять собой что-то из ряда вон выходящее [4]. Несравненная любезность персонала. Наивысший уровень обслуживания. В вестибюлях — полы из полированного мрамора. Столовая посуда из наилучшего фарфора. Позолоченные столовые приборы. Телефоны во всех номерах, хотя в то время в большинстве отелей существовал один-единственный аппарат, размещавшийся в вестибюле первого этажа. Собственный закрытый плавательный бассейн с подогретой водой, что тоже было неслыханной редкостью. Парилка — их в то время тоже можно было встретить нечасто. Массажные ванны, которые тогда только-только появились. Танцзал. Художественная галерея. Огромное помещение для катания на роликовых коньках. Примитивная система кондиционирования, основанная на том, что поток воздуха охлаждался, проходя надо льдом. А также наилучшая система отопления, что было совсем необычно даже для самых фешенебельных курортных отелей — в конце концов, постояльцы по большей части приезжали туда на лето, чтобы скрыться от жары. Четыре лифта, управлявшиеся кнопками из кабин, двигавшихся на тросах, без зубчатой передачи — они были тогда одним из последних достижений технического прогресса. Обслуживание номеров на протяжении всех двадцати четырех часов в сутки. Пассажирские и кухонные электрические лифты гарантировали чрезвычайно быструю доставку заказов.

— Не хватает только официанток из коктейль-бара, а то был бы настоящий Лас-Вегас, — ухмыльнулся Винни.

Чтобы не выделяться среди присутствующих, Бэленджер тоже постарался изобразить удивление.

— "Парагон" спроектировал сам владелец, Морган Карлайл, унаследовавший фамильное состояние от богатых родителей, погибших на загоревшемся в океане судне. — Пояснение профессора согнало усмешку с лица Винни. — Карлайлу было тогда всего лишь двадцать два года, он был эксцентричным, нелюдимым, подверженным приступам гнева и глубокой депрессии, но при этом отличался блеском во всех своих действиях. Он был гением, постоянно находившимся на грани нервного срыва. По иронии судьбы, он, несмотря на то что основным источником богатства были принадлежавшие ему пароходы, до ужаса боялся всяких путешествий. Видите ли, он страдал гемофилией.

Молодые люди, как по команде, оторвали глаза от карты.

— Это когда кровь проступает через кожу? — спросила Кора.

— Иногда ее называют «королевской болезнью», потому что ею страдали, по меньшей мере, десять человек из потомков королевы Виктории по мужской линии.

— Если я не ошибаюсь, при этой болезни малейшая царапина или ушиб вызывают кровотечение, которое практически невозможно остановить, — заметил Бэленджер.

— Вы правы. По своей природе это генетическое расстройство, из-за которого кровь не сворачивается должным образом. Причем проявляется это только у мужчин, хотя может передаваться и по женской линии. Часто кровотечения не бывают заметными извне. Кровь просачивается в суставы и мышцы, вызывая сильную боль и заставляя страдальцев неделями и месяцами лежать в кровати.

— Существует ли какое-нибудь лечение? — спросил Бэленджер, делая очередную пометку в блокноте.

— Радикального лечения нет, хотя средства для того, чтобы облегчать мучения больных, имеются. Еще во время юности Карлайла начались опыты по переливанию крови. Благодаря этим процедурам удавалось временно восстановить уровень свертывающего фактора до почти нормального состояния. Его родители панически боялись, как бы он в результате какого-нибудь несчастного случая не изошел кровью до смерти, и потому держали его под строжайшим надзором слуг, чуть ли не на тюремном положении. Ему никогда не разрешали покидать семейный особняк в Манхэттене. А вот мать и отец Карлайлы любили путешествовать и часто оставляли сына в одиночестве. Исследователи определили, что они каждый год по шесть месяцев находились в отъезде. Потом они возвращались с фотографиями, картинами и снимками для стереоскопа и демонстрировали сыну чудеса, которые видели. Он настолько привык находиться в закрытом помещении, что у него возникла агорафобия, и он даже помыслить не мог о том, чтобы выйти наружу. Но после смерти родителей он, под воздействием горя и гнева, собрал в кулак всю свою волю и поклялся, что впервые в жизни изменит свое местожительство. До этого он ни разу не выходил даже на тротуар Пятой авеню перед крыльцом своего дома, но теперь твердо решил спроектировать и построить отель, в котором будет жить и он сам. Отель должен был располагаться в том невероятном, поражавшем воображение курортном городе на берегу океана, о котором говорил весь Манхэттен: в Эсбёри-Парке. Архитектурную идею он позаимствовал в одном из тех стереоскопических изображений, которые привозили ему родители. Это были руины города майя, затерянные в мексиканских джунглях.