Дэвид Моррелл - Человек без лица

Озираясь по сторонам и разглядывая до жути правдоподобные макеты носов, ушей и подбородков, Бьюкенен осознал: в своей работе Хуана стала неким подобием того, чем был он сам . Разница заключалась лишь в том, что он постоянно перевоплощался в других людей, а она все время меняла внешность. Сам Бьюкенен не придавал этой стороне работы особого значения. Конечно, ему приходилось отращивать усы, перекрашивать волосы, менять прическу или даже с помощью специальных линз изменять цвет глаз. Он всегда старался, чтобы каждый новый персонаж отличался от предыдущих, одевался по-своему, имел одному ему присущие черты во всем, начиная от часов и кончая шариковыми ручками. Новое имя означало новые вкусы в еде, музыке, литературе…

Но Хуана достигла совершенства. Если его догадки верны, она с каждым следующим заданием не только меняла имена, но и сама преображалась до неузнаваемости. Не только в одежде. Ей удавалось изменить черты лица, полноту и даже рост. Бьюкенен нашел накладки для увеличения бюста, накладки, создающие иллюзию беременности, специальные кроссовки, которые прибавляли несколько сантиметров роста, и косметический крем, с помощью которого можно сделать кожу светлее.

В нем боролись противоречивые чувства. С одной стороны — профессиональное восхищение, с другой — ужас при мысли, что там, в «Кафе дю монд», Хуана могла сидеть за соседним столиком, а ему даже не пришло бы в голову, что их разделяет всего несколько шагов. Он мог столкнуться с ней, заговорить — и не узнать, пройти мимо.

Чем она занималась эти шесть лет? Где выучилась всему этому? Кого он ищет? Ведь она может быть кем угодно. Выглядеть как угодно.

Ему припомнился их последний разговор. «Ты не знаешь меня, — сказал он тогда, желая оправдать свой отказ. — Ты знаешь только того, кого я сейчас изображаю».

Выходит, Хуана его превзошла. Изображать других стало для нее основным занятием. Проходя по коридору, Бьюкенен с тоской подумал, что в доме нет ни одной фотографии Хуаны. Ему так хотелось увидеть ее карие глаза, сияющие черные волосы, удивительно красивое лицо. Очевидно, фотографию забрали люди, которые ее преследуют. Впрочем, им это все равно не поможет — у Хуаны нет определенного облика. А может быть, она сама убрала фотографии, потому что не связывает себя с запечатленным на них конкретным человеком. Ужасно, но женщина, которую он (или Питер Лэнг) любил, бесплотна, словно привидение. Или словно он сам. От этой мысли Бьюкенену стало не по себе. Пусть так. Но, несмотря ни на что, он должен ее найти.

Он носовым платком стер отпечатки пальцев со всех предметов, до которых дотрагивался. Выключил свет в доме. Постоял, раздумывая, не забыл ли чего, и вышел, закрыв дверь на замок.

Когда здесь появится напарник «ковбоя», то в первый момент не сообразит, что случилось. Произошедшие за ночь перемены — перемещение ковров и пропажа одного из них, пулевое отверстие в потолке и кровь на полу кабинета — не сразу бросятся в глаза. Затем, когда он разберется, что к чему, то потратит время на поиски тела. Его сообщение в Филадельфию будет довольно бессвязным и еще больше запутает ситуацию, возникшую после исчезновения тех двоих, дежуривших у дома Мендесов. Однако враги знают о появлении человека по имени Брендан Бьюкенен и наверняка отнесут события прошедшей ночи на его счет. «К утру они будут идти по моему следу, — подумал он. — Нет. Они будут идти по следу Брендана Бьюкенена. Если повезет, они не сразу догадаются, что сегодня ночью я стал Чарльзом Даффи».

Похлопывая по карману куртки, в котором лежал бумажник убийцы, Бьюкенен подошел к джипу и залез в машину. Руки у него дрожали. Рана саднила. В висках пульсировала боль. Он дошел до предела своей выносливости. Однако сейчас не время отдыхать.

Фургон стоял в небольшой впадине, в миле от дома Хуаны. Поднимавшийся с реки туман скрывал его очертания. Бьюкенен вышел из машины, держа руку на рукоятке пистолета, готовый в любой момент выхватить оружие: мало ли что могло случиться за время его отсутствия. Заметив впереди какое-то движение, он напрягся, но затем немного успокоился, узнав идущую ему навстречу Аниту. Она сказала по-испански, что Педро остался присматривать за пленниками.

— Телефон звонил не переставая.

— Я знаю.

— Поначалу мы подумали, что это вы, но двух звонков, а потом еще одного после паузы, как мы условились, не было. Поэтому мы не стали брать трубку.

— И правильно сделали.