Ли Уикс: Приз победителю

Но это вовсе не означало, что таксист о них не вспоминал. Вспоминал, да еще как, задаваясь вопросом, что они сейчас поделывают и где находятся.

Одна из девушек, сидевших в его такси на том месте, где теперь расположилась Джорджина, находилась не так далеко. Часть ее тела покоилась в холодильнике морга, а остальное еще предстояло найти.

Таксист свернул с дороги Джонсон-роуд, где проходили трамвайные пути, на одну из многочисленных мощеных улиц. Она была так узка, что развешенное на просушку поперек улицы белье образовывало нечто вроде тенистого шатра, какой создают в лесу нависающие над головой ветви деревьев. И хотя запахи и духота на этой улице стояли одуряющие, все-таки солнце пекло здесь не так сильно, как на широкой магистрали.

Машина остановилась у многоквартирного дома на боковой улочке в Ванчае.

Джорджина поблагодарила Макса, вытащила из салона машины чемодан и покатила его к зданию. По дороге она несколько раз заглядывала в бумагу, которую ей дала миссис Хо. В ней на китайском и английском языках был проставлен адрес: четвертый этаж, квартира 407. Чтобы добраться до указанной квартиры, девушка села в лифт — узкую душную кабинку, где могли поместиться только она сама и багаж. Выкатив чемодан из лифта на площадке четвертого этажа и дотащив его по коридору до нужной двери, Джорджина некоторое время постояла, собираясь с мыслями. Она проехала полмира, чтобы добраться до этого места, и надеялась, что путешествие оправдает ее надежды. Наконец, набрав в грудь побольше воздуха, она нажала на кнопку звонка и стала ждать.

Дверь распахнула молодая женщина в домашнем халате. Казалось, она только что поднялась с постели. Косметики у нее на лице не было, а волосы спутались. Маленький плоский носик лишь подчеркивал размеры большого круглого лица. Глаза были расставлены широко, а губы маленького круглого ротика лукаво изгибались, подобно, как говаривали в старину, луку Купидона. Эта приметная черта являлась в семействе матери Джорджины наследственной.

Увидев ее, хозяйка улыбнулась, обнажив в улыбке золотую коронку на месте одного из резцов.

— А ведь ты Джорджина, не так ли? — воскликнула китаянка громким, низким и не слишком приятным голосом. Набор слов и интонация походили скорее на американские, но акцент имел, без сомнения, местное гонконгское происхождение.

Джорджина согласно кивнула.

— Ты — Ка-Мей?

— Да, это я. Можешь звать меня просто Люси. Английские имена куда легче наших. Заходи же… И позволь, я помогу тебе.

Хозяйка взяла у Джорджины чемодан и ввела ее в освещенные тусклым светом апартаменты. Гостья оказалась в небольшой гостиной с барной стойкой в стиле пятидесятых. За стойкой помещалась одноконфорочная плита, микроволновая печь и привинченный к стене электронагреватель для воды. Слева от гостиной находились две комнаты, справа — дверь в ванную. Люси втащила чемодан в квартиру и поставила посреди гостиной.

— Извини, что встречаю тебя в таком виде. Думала, ты будешь позже. Но все это ерунда, не так ли? — Ка-Мей похлопала Джорджину по предплечью. — Ты очень хорошенькая. И такая высокая… — Она рассмеялась и, повернувшись вправо, крикнула: — Выходи, Ка-Лей! Познакомься с сестрой…

В ванной послышался какой-то шум, после чего дверь распахнулась и из нее вылетела еще одна молодая женщина. Внешне она сильно отличалась от сестры. Выше ростом, с более стройной и тонкой фигурой. Лицо ее казалось более тонким и продолговатым, чем у Люси, это впечатление усиливалось благодаря длинным и блестящим волосам, разделенным пробором. Молодая женщина излучала радостное волнение. Она находилась в приподнятом настроении с тех пор, как узнала, что Джорджина приедет к ним.

Издав восторженное восклицание, Ка-Лей пронеслась мимо сестры, едва не споткнувшись о чемодан, стоявший посреди гостиной, и распахнула двери, ведшие в комнаты. Затем повела гостью осматривать апартаменты, указывая на вещи, которые, на ее взгляд, заслуживали особенного внимания.

— Вот наша спальня! — вскричала Ка-Лей, с разбегу бросаясь на большую кровать, стоявшую в центре комнаты.

Люси вошла в спальню вслед за сестрой. Глядя на нее, она хмурилась и улыбалась одновременно. Джорджина прошла мимо кровати к большому окну, чтобы полюбоваться видом. Больше из вежливости, нежели из любопытства, ибо любоваться было не на что. Из окна виднелась только часть стены примыкавшего к дому другого строения. Вероятно, прижавшись щекой к раме, можно было разглядеть треугольный лоскут неба над головой, а опустив глаза — макушки спешивших по своим делам пешеходов. Но Джорджина не стала поднимать и опускать глаза, а смотрела прямо перед собой сквозь нечистое стекло на затемненные окна дома напротив, до которого, казалось, ничего не стоило достать рукой — так близко он находился. В Англии она имела обыкновение смотреть из окна на расстилавшиеся вокруг поля, но здесь таковых не наблюдалось, и она опасалась, что у нее начнется клаустрофобия.