Лоренца Гинелли - Пожиратель

— Она смеется надо мной, всегда смеется надо мной.

— Хочешь, я убью ее?

Дэнни вздрогнул, оторвал взгляд от жертвы, посмотрел на своего брата. Дэнни смутился.

Дэнни испугался:

— К-как ты это сделаешь?

— Положись на меня. И смотри.

Лукреция пощекотала нос маленького кролика травинкой. Лукреция смеялась. Алиса посмотрела на солнце:

— По-моему, мы должны идти.

— Ой! Давай еще две минутки, видела, какой он смешной?

Тук. Тук. Тук.

Взгляд Алисы оторвался от солнца, она увидела человека без возраста, грязно одетого, в странной черной шляпе и с большой тростью.

— Привет, дорогие.

Холод. Алиса почувствовала холод. Она осмотрелась вокруг: никого. Нет, был кто-то. Кто-то у окна. Маленькая точка: Дэнни… Дэнни Поссенти.

— Привет, — прошептала Алиса.

Лукреция обернулась. Из пальцев выпала травинка: у мужчины были гнилые зубы.

— Знаете, кто я такой, дорогие?

Они отрицательно помотали головой.

У мужчины были мертвые глаза.

— Тогда, может, знаете, кто такой Дэнни?

Алиса неуверенно подняла руку, показала пальцем на точку.

Но маленькая точка пропала. Маленькая точка дрожала, галлюцинировала. Точка мучилась. И жаждала.

— Молодец, Алиса, там именно Дэнни… и Дэнни очень, очень печален. И очень, о-о-о-очень обижен. Дэнни пожаловался мне, что вы обидели его, так? В качестве его старшего брата я имею право отомстить за него, согласны?

Он наклонил голову и искоса посмотрел на Лукрецию, злобно. Изо рта вытекала грязно-белая слюна, почти розовая. Лукреция заплакала.

— Можно, мы пойдем домой, синьор? — попросила Алиса, ее губы дрожали, глаза блестели от слез.

— Конечно вы пойдете домой, в первородный дом, мои дорогие… в дом отца, ведь я сын…

— А потом ничего не помню, ничего.

У нее болела голова, но внутренний процесс уже был запущен: неуправляемый всплеск воспоминаний.

— Уже очень много всплыло, Алиса. У тебя хорошо получается, правда, — подбодрил ее Стефано.

— Даже слишком. Если продолжать так и дальше, можно с ума сойти. И вообще, нет… нет сил продолжать дальше, не хочу больше ничего вспоминать.

Ей было ужасно страшно. Ей было ужасно страшно даже во сне. Снились ей или не снились три сиамские близняшки? Спрашивали у нее или не спрашивали? Знаешь Дэнни? Дэнни Поссенти? И она клялась, что не знает, никогда не знала. Но они настаивали: он умеет рисовать, как же он рисует! Так они сказали. И действительно, нарисовал же Пьетро старика. Ну вот. Алиса видела тот рисунок. Ей было достаточно увидеть рисунок глазами воспоминаний, чтобы задрожать изнутри.

— Алиса, пойдем в полицию?

— Нет!

— Ладно-ладно, успокойся. Просто я хочу сказать: из того, что ты вспомнила, получается — это брат твоего одноклассника.

— Дэнни.

— Да, Дэнни.

— Мне надо найти его.

— Но, Алиса…

— Он видел, он был там. Я же не говорю тебе, что хочу поговорить с ним. Я говорю, что надо его найти… Я хочу знать больше.

Алиса пошла. Стефано остановил ее, взяв за руку:

— Подожди! Как ты собираешься его искать, а?

— По дороге придумаю как, до машины далеко.

Они улыбнулись. Стефано в Алисе нравился «полный пакет: все включено», азарт в том числе.

— Алиса, послушай, ты помнишь Марцию?

Алиса выдернула руку из ладони Стефано:

— Конечно помню. Самая некрасивая из твоих бывших.

Стефано потер основание носа — нельзя было поддаваться на ее провокации.

— Алиса… Марция — офицер.

— Приятно познакомиться. Я — Алиса, воспитатель. И что?

— Алиса, если ты в своей прекрасной головке покрутишь шариками, они наведут тебя на блестящие идеи.

Алиса покрутила ими, глаза ее увеличились: идея возникла. Потом уменьшились: идея оказалась бракованной.

— Просить помощи у этой — ни за что!

Кабинет Марции выглядел весьма мрачно. Не то чтобы Алиса ожидала увидеть цветочки на окнах или еще бог весть что… а может, и да. Может, именно потому, что Марция в реальности была красивой статной «дамой». Не было ничего здравого или связующего в таком рассуждении, это Алиса осознавала. Но жить почти что в определенном месте, не пытаясь хоть немного приукрасить его, — она действительно видела в этом некую подавленность. И потом, в общем-то, Марция была именно дама. Алиса попыталась представить, как та, сидя на унитазе, сосредоточенно тужится, с увлажняющей маской на лице и в хлопчатобумажной майке дурацкого цвета. Ей это не удалось. То есть увлажняющая маска была, но под ней — Алиса точно знала — было ее, Алисино, лицо. Черт!