Йозеф Гелинек - Скрипка дьявола

Не успел он положить руки на руль, как у него за спиной раздалось душераздирающее блеяние, и он, повернув голову, увидел овцу, укрывшуюся в задней части его «вольво».

Пердомо не составило труда выгнать бедное животное из машины, но, бросив взгляд на часы и увидев, что до отлета самолета в Токио осталось сорок минут, он понял, что итальянец выиграл партию.

Четвертый терминал аэропорта Барахас, более известный как Т4, за последние годы приобрел международную известность по двум очень серьезным, но абсолютно не связанным друг с другом причинам. Может показаться, что этот терминал преследуют несчастья: в 2007 году боевики террористической организации ЭТА сумели заложить в машину двести килограммов взрывчатки, и в результате взрыва погибли два эквадорца; к тому же совсем недавно здесь произошла одна из самых крупных авиационных катастроф XXI века, стоившая жизни ста пятидесяти трем пассажирам, летевшим на Канарские острова на самолете МД-82. Несмотря на эти печальные события, Пердомо нравился четвертый терминал с самого момента его торжественного открытия, на котором присутствовал премьер-министр. Недавно инспектор слушал по радио интервью с его создателем, английским архитектором Ричардом Роджерсом, в котором его попросили назвать три работы, которыми он особенно гордится. Роджерс назвал дом своих родителей в Уимблдоне, Центр Жоржа Помпиду в Париже и Т4 в мадридском аэропорту Барахас. По словам архитектора, это здание представляет собой некий синтез двух предшествующих построек. В проекте Т4 удалось гармонично сочетать высокую технологию и человеческую теплоту пространства.

Пердомо подъехал к терминалу в 15.20, после непродолжительной борьбы с овцой, залезшей в его машину. По дороге он позвонил в службу информации аэропорта, и ему ответили, что рейс «Иберии» № 3250 до Амстердама состоится вовремя. Это означало, что его сын и Рескальо уже находятся на борту самолета или даже что самолет уже отделился от «рукава» и направляется к взлетной полосе. Именно тогда, когда задержка рейса могла оказаться полезной, самолет собирался оторваться от земли с омерзительной точностью.

Пердомо, одетый в штатское, чтобы не привлекать к себе внимания, вышел из припаркованной машины и уже на эскалаторе, на котором спускались и поднимались пассажиры, принял решение: теперь, когда возможность вырвать сына из когтей похитителя практически свелась к нулю — он слишком задержался в дороге, — его задача состоит в том, чтобы убедиться, что сын его жив и здоров и без каких-либо осложнений поднялся на борт самолета, направлявшегося в Амстердам.

Тем временем внутри терминала Андреа Рескальо уже прошел паспортный контроль в компании Грегорио и своей виолончели, для которой он приобрел пассажирский билет. Хотя футляр был очень прочным, итальянец справедливо опасался, что грубые грузчики, в распоряжение которых поступает багаж в аэропортах, могут причинить ей повреждение, пусть и самое незначительное. К тому же он опасался не только за сам инструмент, но и за футляр. Рескальо нес за спиной роскошный футляр для виолончели, державшийся на специальных лямках — не только ради удобства транспортировки, но и потому, что обе руки у него были заняты. В одной был телефон, с помощью которого он угрожал отдать приказ своему другу Ренцо разобраться с Пердомо, если Грегорио сделает хотя бы одно подозрительное движение; в другой — футляр со скрипкой Страдивари, подаренной в свое время Паганини художником Пазини. Волшебной скрипкой, которая с тех пор, как в 1840 году ее похитил служка Паоло, приносила несчастье всем своим владельцам, в том числе и его невесте Ане Ларрасабаль.

Так как Рескальо и Грегорио летели в страну, принадлежащую к Шенгенской зоне, им следовало направиться к воротам J40 в южном отсеке Т4. Для этого им пришлось спуститься на первый этаж, где находились ворота, соответствующие этой букве.

Именно в этот момент кроксы сыграли с Рескальо злую шутку.

Эта чрезвычайно удобная обувь вызывала множество нареканий со стороны людей, ноги которых застревали на ленте эскалатора в аэропортах, торговых центрах и на железнодорожных станциях многих стран мира. Чем меньше была нога, тем больше опасность, что она застрянет, поэтому несчастные случаи такого рода чаще всего происходили с детьми. Рескальо полагал, что причиной подобных происшествий было не столько несовершенство обуви, сколько привычка детей дурачиться на эскалаторе. Но имелось еще одно обстоятельство, в котором виолончелист не признавался даже самому себе и потому недооценивал риск нахождения на движущейся лестнице в кроксах.