Уоррен Мерфи - Последний крестоносец

Однако сейчас по спине Рашида Шираза пробежал холодок. Он лучше чем кто бы то ни было понимал, что в стране, где ожесточившиеся люди имеют право бросить в тюрьму или расстрелять человека с помощью двух-трех цитат из Корана, никто не мог ощущать себя в полной безопасности. Даже капитан Пасдарана, Революционной гвардии. Волна террора могла внезапно обрушиться сзади, если не быть все время начеку. Как знать, а вдруг один из родственников его жертв окажется у власти и потребует голову Рашида? Когда Рашиду Ширазу сообщили, что его желают видеть сам аятолла и Верховный главнокомандующий, он подумал, что на этот раз накликал на себя гнев человека, справиться с которым может оказаться не под силу даже ему.

Слуги, встретившие его у входа, в полном молчании проводили капитана гвардейцев в подчеркнуто скромные покои аятоллы.

— Салам, — проговорил Рашид Шираз, почтительно приложив ладонь к сердцу и склонив голову в традиционном приветствии.

Великий аятолла восседал на ковре в пустынном зале. На голове его красовался тяжелый черный тюрбан, означавший, что этот человек является прямым потомком пророка. Приподняв руку, аятолла приветствовал гостя легким, почти незаметным движением. Генерал, стоявший в стороне, лишь окинул Рашида неодобрительным взглядом. Считавшееся железным сердце капитана гвардейцев затрепетало.

— Салам алейхем, — едва слышно проговорил аятолла.

— Да продлит Аллах дни вашей жизни! — подобострастно откликнулся Рашид Шираз.

— И вашей тоже, — сказал генерал, однако в его взгляде читалось едва скрываемое презрение.

В затянувшейся паузе Рашид Шираз переводил взгляд с одного своего собеседника на другого. Великий аятолла выглядел в точности как на портрете — казалось, перед ним сама святость, — однако Рашид знал, что муллы, которых долгое время притесняли при последнем шахе, так же как и при его отце, ожесточились и в их груди не осталось ни капли жалости. В народе говорили, что бороды этих людей окрашены кровью их жертв. Рашид, который не испытывал особой привязанности к их религиозным убеждениям, точно так же, как и к западной вере, не принимал этих слов буквально, однако ему было отлично известно, что сотни тысяч иранских матерей ходили в глубоком трауре, так как муллы предпочли посылать их детей на верную гибель, не подписывая мирного договора даже тогда, когда война с Ираком была фактически проиграна. Тем временем благодаря их безрассудству в стране началось брожение, и антиправительственная Армия национального освобождения, которая раньше вызывала у властей лишь пренебрежительную усмешку, сменила иракцев, и с ней не так-то легко было справиться. Тем не менее религиозные деятели продолжали произносить пламенные речи и призывали солдат продолжать борьбу.

Даже Рашид Шираз успел уже устать от этого, однако, пока его самого не отправляли на фронт, предпочитал держать свое мнение при себе.

— Это ты раскрыл грязный заговор, направленный Западом против нас? — негромко спросил наконец аятолла. Слова скатывались по его острой бородке словно муравьи, неспешно снующие по стволу трухлявого дерева.

— Да, о Имам, — подтвердил Рашид.

— Мы допросили этого христианского приспешника, и он рассказал, что за этим нападением стоит очень влиятельный человек, глава всех почитателей Христа в Америке.

— Смерть всем приспешникам христианства! — автоматически выкрикнул Рашид Шираз, но осекся, поймав на себе взгляд генерала, который явно предпочитал, чтобы капитан умерил свой верноподданнический пыл.

— Неверного, о котором я говорю, зовут преподобный Элдон Слаггард, — монотонно продолжал аятолла. — Титул «преподобный» считается в Америке знаком праведности, но нам отлично известно, насколько нечестивы все тамошние люди.

— Этот человек должен понести суровое наказание, — негромко, но твердо проговорил Рашид Шираз.

Генерал Мефки согласно кивнул, и Рашид бросил на него осторожный взгляд — к счастью, беседа развивалась не в том направлении, которого он так опасался. Возможно, ему ничего не угрожает. Однако он не преминул отметить про себя, насколько раскормленным кажется генерал. Судя по всему, он служил в армии еще при шахе и, вполне вероятно, просто затаил свои прозападные настроения. Рашид подумал, что стоит изучить всю подноготную этого человека — наверняка у него есть свой дом, в котором можно было бы со временем уютно устроиться.

— Очень хорошо, что вы с этим согласны, — напрямую сказал генерал Мефки, — поскольку мы решили, что именно вам и предстоит осуществить акт возмездия.