Уоррен Мерфи - Последнее испытание

— Потому и строили пирамиды? — спросил Римо.

Чиун кивнул.

— Да. Пирамиды — это одновременно и надгробные памятники, и лестницы к звездам. В каждой из них есть шахта, ведущая на север, прямиком к тому, что древние египтяне называли Вечными Звездами.

— Типа Полярной звезды, что ли?

— В те дни Полярная звезда была еле заметной желтой звездочкой, которую египтяне называли Тубаном. Причем находилась она в хвосте созвездия, известного у древних римлян как созвездие Дракона. Это теперь Полярная звезда сияет так ярко, а когда все мы превратимся в пепел и прах, ее место займет другая. Звезда, которую корейцы именуют Чик-ньо. Так что видишь, Римо, даже звезды не вечны. Остается лишь надеяться, что и при свете звезды Чик-ньо Дом Синанджу не оскудеет мастерами.

Горячий воздух совсем загустел от пыли, солнце над головой затянулось серым маревом. Пирамиды росли прямо на глазах, хотя казалось, до них все так же далеко.

Чиун продолжил свое повествование:

— Итак, у фараона Хуфу забот хватало: он строил пирамиды, а тут как назло на головы его многочисленных сыновей посыпалось несчастье за несчастьем! И вот он призвал к себе главного визиря и спросил, благословляют ли звезды восшествие на престол его сына Джедифре. И визирь-предатель, уже состоявший в сговоре с подлой матерью Рама-Тута, сообщил Хуфу, что Джедифре никогда не быть фараоном. Что звезды больше расположены к Рама-Туту.

Фараон страшно расстроился, поскольку знал, какой черствостью и неблагодарностью отличается Рама-Тут. Отец доверял одному лишь сыну — Джедифре, способному, по его мнению, продолжить его славные деяния и сохранить его памятник. И вот Хуфу посылает гонцов в деревню Синанджу за мастером Саджа. Его привезли в Египет и фараон изложил мастеру свои сомнения Саджу ни минуты не колебался. «Мы обманем звезды», — сказал он. Фараон не понял и потребовал у мастера объяснений. Но тот был немногословен: «Если мастер Синанджу обведет звезды вокруг пальца, обещай, что возведешь его Дому памятник, который простоит долгие века».

Фараон пообещал, и они ударили по рукам.

В ту же ночь Рама-Тут скончался во сне, и ни одному знахарю, ни одному лекарю не удалось обнаружить, какая именно болезнь стала причиной его смерти. Мать Рама-Тута с горя утопилась в Ниле. Прошло какое-то время, фараон Хуфу умер, а место его, как и обещал мастер Саджа, занял Джедифре.

Римо усмехнулся.

— Кажется, я знаю, отчего умер старина Рама-Тут.

— Тс-с! Это тайна по сей день!

— Господи, да ведь с тех пор прошли столетия! В чем проблема?

— А вдруг шофер окажется одним из потомков... — прошептал Чиун. — Египтяне же известны как мастера сводить счеты с заклятыми врагами.

Римо в деланном испуге округлил глаза. Учитель продолжил свою сказку:

— Когда на трон взошел фараон Джедифре, к нему явился мастер Синанджу и рассказал об уговоре с Хуфу. «Чего же ты хочешь?» — спросил Саджу молодой правитель Египта. И Саджа ответил: «Вижу я, что рабы-строители уже укладывают плиты в основание твоего памятника, который вырастет в тени пирамиды в память об отце твоем Хуфу, и что берут они камни из карьера неподалеку. Вырубают из скалы, напоминающей статую лежащего льва, морда которого обращена к солнцу. Он смотрит в сторону моей деревни. Так пусть рабы превратят львиную морду в лик человека, способствовавшего твоему восхождению на трон. Да будет всем известно: велико могущество Египта, но Дом Синанджу куда могущественнее!»

«Обещаю! — воскликнул Джедифре. — Когда в следующий раз пожалуешь в мое царство, увидишь, что желание твое исполнено — ты увековечен в камне на века!»

Прошли годы, из Египта никаких вестей. И вот Саджа предпринимает еще одно долгое путешествие в страну фараонов. Прибыв в Гизу, он еще издалека, со спины верблюда, увидел новую статую. Она была огромна, Римо. Восходящее солнце окрашивало морду величавого льва золотистыми лучами. И сердце Саджи преисполнилось гордостью. Однако, приблизившись, он вдруг застыл в холодной ярости — лик льва, взирающего на солнце, не имел ничего общего с его. Саджи, лицом!

— Ого! Так, стало быть, Джедифре его обманул?

— Фараоны всегда были обманщиками, правда, тогда мы этого не знали. И вот Саджа спросил у Джедифре, отчего это лик льва совсем не похож на его собственный? А тот ответил, что они так не договаривались. Саджа ведь просил, чтоб львиная морда стала портретом того, кто обеспечил ему, Джедифре, восшествие на трон, разве нет? Мастер Синанджу вынужден был согласиться и откланяться, выразив восхищение хитростью Джедифре. Он вернулся в свою деревню, но, когда несколько лет спустя фараон Джедифре обратился к Дому Синанджу за помощью, Саджа разорвал фараоново послание на мелкие кусочки. Когда же пришедший на смену Садже мастер Синанджу получил послание от нового правителя Египта, оно тоже осталось без ответа. И настали для Египта черные дни, и посыпались на головы египтян неисчислимые беды и несчастья, и несколько поколений сменилось, прежде чем Дом Синанджу стал снова помогать фараонам.