Стиг Ларссон - Девушка, которая взрывала воздушные замки

— Я не Эббе Карлссон, — спокойно заметил Микаэль.

— Это я уже понял. Однако Торстен Эдклинт, разумеется, имеет право сам решить, какими сведениями в рамках своего задания он может с вами поделиться.

— Хм, — произнес Микаэль Блумквист. — Я хочу знать, кем был Эверт Гульберг.

На диване воцарилось молчание.

— Эверт Гульберг, по всей видимости, на протяжении многих лет являлся начальником того подразделения ГПУ/Без, которое вы именуете «Клубом Залаченко», — наконец ответил Эдклинт.

Премьер-министр сурово посмотрел на Эдклинта.

— Думаю, ему это уже известно, — извиняющимся голосом сказал Эдклинт.

— Верно, — подтвердил Микаэль. — Он начал работать в СЭПО в пятидесятых годах и в шестидесятых стал начальником чего-то, что называется «Секцией проведения спецанализов». Именно он и курировал Залаченко.

Премьер-министр покачал головой.

— Вы знаете больше, чем следует. Мне бы очень хотелось понять, как вы до всего этого докопались, но спрашивать вас я не стану.

— В моем материале имеются лакуны, — сказал Микаэль. — Я хочу их заполнить. Снабдите меня информацией, и я не буду ставить вам подножек.

— Как премьер-министр, я не могу выдавать такую информацию. А Торстен Эдклинт подвергнет себя очень большому риску, если на это пойдет.

— Не говорите ерунды. Я знаю, чего хотите вы. Вы знаете, чего хочу я. Если вы дадите мне информацию, я буду рассматривать вас как источники, с вытекающей отсюда полной анонимностью. Поймите меня правильно — я буду рассказывать в своем репортаже правду так, как ее понимаю я. Если вы в этом замешаны, я так и напишу и прослежу за тем, чтобы вас никогда больше снова не избрали. Но в настоящий момент у меня нет никаких оснований так думать.

Премьер-министр покосился на Эдклинта и через некоторое время кивнул. Микаэль воспринял это как знак того, что премьер министр только что совершил преступление — хоть и более академического свойства — и дал молчаливое согласие на то, чтобы Микаэля познакомили с засекреченной информацией.

— Этот вопрос можно решить довольно просто, — сказал Эдклинт. — Я единоличный руководитель расследования и сам решаю, каких сотрудников к нему привлекать. Зачислить вас в штат нельзя, поскольку тогда вам придется подписать обязательство не разглашать сведения. Но я могу привлечь вас в качестве внешнего консультанта.

Жизнь Эрики Бергер теперь состояла из бесконечных совещаний и круглосуточной работы. Пытаясь заменить скончавшегося главного редактора Хокана Морандера, она постоянно чувствовала недостаточность своей подготовки и нехватку знаний.

Только в среду вечером, почти через две недели после того, как Микаэль Блумквист передал ей папку с материалами о председателе правления Магнусе Боргшё, Эрика выкроила время, чтобы заняться этой проблемой. Открыв папку, она осознала, что такая нерасторопность объяснялась, помимо всего прочего, нежеланием браться за это дело. Она заранее знала, что при любом ее решении катастрофа неминуема.

Домой, на виллу в пригороде Сальтшёбаден, Эрика вернулась необычайно рано — около семи часов вечера, — отключила в холле сигнализацию и с удивлением констатировала, что мужа, Грегера Бекмана, нет дома. И лишь через некоторое время она вспомнила, что утром особенно горячо поцеловала его, поскольку он уезжал в Париж для чтения лекций и собирался вернуться только к выходным. При этом она сообразила, что не имеет представления о том, кому он будет читать лекции и какие именно или когда о них впервые зашла речь.

То есть простите, но муж у меня где-то затерялся. Она почувствовала себя персонажем из книги доктора Ричарда Шварца и задумалась над тем, не требуется ли ей помощь психотерапевта.

Эрика поднялась на второй этаж, наполнила ванну и разделась. Папку с материалами она взяла с собой и за последующие полчаса все прочитала, а закончив, улыбнулась. Из Хенри Кортеса получится невероятно въедливый журналистишка. Ему двадцать шесть лет, и он четыре года проработал в «Миллениуме», придя туда сразу после окончания Школы журналистики. Эрика даже почувствовала гордость: во всей статье об унитазах и Боргшё чувствовался почерк «Миллениума», и каждая строчка имела документальное подтверждение.

Вместе с тем она испытывала горечь. Магнус Боргшё был хорошим человеком и ей, в общем-то, нравился. Скромный, внимательный, не лишенный обаяния и вроде без особых амбиций. Кроме того, он являлся ее начальником и работодателем. Проклятый Боргшё. Как можно быть таким дураком?