Михаил Нестеров - Легионеры

– Нам это на руку. Даю слово: не позже чем через неделю мы сможем нанять лучших из лучших. А про негодяев забудем.

Гришин покачал головой, не соглашаясь с Марком: его он вряд ли забудет.

А Марковцев думал о второй составляющей – “крыше”. Похоже, он знал человека, который мог обеспечить поддержку. Этот человек возглавлял организацию, которая насчитывает больше двадцати подразделений, включая вспомогательные управления и отделы, единственное в России ведомство, ведущее космическую разведку с использованием орбитальной группировки искусственных спутников Земли. Организация, структура которой не изменялась с советских времен, где никогда не было своей пресс-службы, лишь управление информационной службы и отдел рассылки информации.

Марк знал человека, возглавляющего этот могущественный и таинственный “орден”, но выйти на него было практически невозможно, – хотя несколько адресов этой организации, главный комплекс зданий которой располагался на территории Центрального аэродрома – бывшем Ходынском поле, подполковник мог перечислить без труда. Но самый известный адрес: Хорошевское шоссе, 76, район метро “Полежаевская”. Несмотря на обилие адресов, гораздо проще добиться аудиенции у президента страны. Но Сергей имел точные сведения о том, где работает один из родственников его старого знакомого.

Через минуту полковник Гришин отрывисто повторил вслед за Марком:

– Крамской. “Рособоронэкспорт”. З-запомнил. Узнаю.

– А после постарайся забыть.

“В 7932 г. в Чечне, в районе Беной, началось восстание, которое было подавлено через неделю”.

“В Чечне (Шатой и Итум-Кале) в 1942 г. поднял мятеж бывший прокурор Чечено-Ингушетии Майрбек Шерипов, вступивший в альянс с бандой Хасана Исраилова. Были созданы объединенный штаб и повстанческое правительство, принимается воззвание, в котором говорилось, что кавказские народы ожидают прихода немцев и окажут им гостеприимство взамен на признание независимости Кавказа”.

2 декабря, воскресенье

Новый вид деятельности, тесно переплетающийся со старым, но сулящий отнюдь не радужные перспективы, отразился и на внутреннем мире Щедрина, и на внешнем. Вот уже три дня Алексей пренебрегает бритвой. Острый подбородок его черен, зато пара щек, мясистых, лишенных природной растительности, цветом и фактурой походят на шкуру опаленного поросенка.

Для своих поступков Алексей никогда не искал оправданий. Как ни странно, выбирал из тех, что выдвигали коллеги по работе. Будто освобождал свою драгоценную память от ненужных анализов.

После встречи с Марковцевым его память стала походить на компьютерную – верхнюю и нижнюю; такое же разделение произошло и с совестью журналиста. В нижнюю он загонял все, что касалось его отношений с Марком, где последний проходил как киллер. Однако и в верхней совести нашлось место Сергею, там он проходил в качестве бывшего подполковника спецназа и агента ГРУ по особо важным поручениям, которые сам Сергей называл особо щекотливыми. И все эти метаморфозы произошли опять-таки по причине универсальности репортера.

Что касается полковника Гришина, он сидел не в памяти, а занозой в сердце. Именно занозой, поскольку с этого дня журналист знал цели “бунтаря”.

Щедрин сообщил код замка, кивком головы указав на подъезд элитного дома: улица Куусинена, 23.

“Ауди-А6”, купленный журналистом и оформленный на Марка, повернул, не снижая хода, за угол и остановился.

– Откуда узнал? – спросил Сергей. – Перепробовал все комбинации?

Алексей вместо ответа указал на фотоаппарат “Никон” с длиннофокусным объективом той же фирмы, с успехом заменяющий армейский бинокль. Первый же “элитный” жилец, попавший в объектив, подсказал журналисту код замка.

Гришин оказался прав, когда говорил о Савицкой как об объекте, не представляющем для правоохранительных органов и СМИ особого интереса. Первые два-три дня кое-кто дежурил у парадного, об этом говорили хотя бы оперативные данные, предоставленные полковнику из ГУВД Москвы. Потом наблюдение сняли, поскольку объект из дома ни разу не вышел. Еще день-два, предположил Гришин, и Савицкая начнет посещать рестораны, кафе, супермаркеты, то есть потихоньку возвращаться к прежней жизни.

– Жди меня пять минут, – распорядился Марк на случай, если Элеоноры дома не окажется, – и езжай на работу.

“На работу!” – выругался журналист, потерявший независимость. Вот еще один напарник, уверенной походкой удаляющийся от машины, тоже не пренебрег инструкциями. Помыкают все кому не лень.