Михаил Нестеров - Легионеры

Эдик, исподлобья поглядывая на бойцов, сказал еще более комичное, чем “Это налет?”:

– Это война?

Сергей не стал отрицать, и губы его не тронула улыбка.

– Да, Эдик, настоящая война. Мы воюем с 91-го год. Захватываем заложников целыми домами и военными городками. Плохая привычка, но все мы привыкаем. Сейчас сюда вылетела группа подрывников, и, чтобы еще где-нибудь не грохнуло, я пожертвую и своими бойцами, и твоими соотечественниками. Заметь, я сказал – где-нибудь.

Андриасов заметил. Но масштаба не оценил. И еще отметил: “Я сказал, я пожертвую”. Только в одиночку не осуществить то, что проделала команда Сергея. Он выполняет приказы, и все его “я” – от лукавого.

У него нет крыльев, и физиономия отнюдь не ангельская, и вести речь об отряде ангелов-спасителей не приходится.

Да, не ангельская, но и не сатанинская. Однако есть в его взгляде что-то такое, что связывает все его слова воедино: чтобы где-нибудь не грохнуло, я пожертвую.

Странный человек, сложно понять его. А есть ли необходимость? Как понять, глядя на вооруженных гранатометами солдат?

– Куда мы идем? – спросил он.

– К тебе в кабинет. Скоротаем время.

– Я не хочу с тобой говорить.

– Посидим молча.

Кабинет овальной формы. Служащие аэропорта так и называли его “Овальный кабинет”. В нем Андриасов чувствовал себя очень большим человеком в своем маленьком государстве. Марк рассказывал, а “суверен” думал: “Я-то тут при чем?” И впервые в жизни задумался над своим вопросом, точнее, над ответом на него: ни при чем. Какой-то обидный ответ.

Нехорошие мысли, трезвые. Эдик потянулся к бутылке.

Русская водка обожгла гортань грузину, опалила желудок и согрела душу. Он усмехнулся мыслям, которым не было места еще пару часов назад.

Марк ответил на вызов по рации и поднялся с места. Указав глазами на бутылку, сказал:

– Ладно, развлекайся тут.

Эдик подошел к окну и увидел приближающиеся к аэропорту броневики. В руках бутылка, можно разбить одно стекло, второе, замахать руками, закричать в полный голос. Андриасов махнул рукой, отпил из горлышка и вернулся на свое директорское кресло.

И чуть было снова не вскочил с места, ибо хмель родил еще один, наверное, последний вопрос к Сергею: “А собой ты пожертвуешь? Если где-то что-то там?..”

Встал. Его как магнитом тянуло к окну. “Транзаки” остановились, из машины вылез знакомый офицер госбезопасности, отменивший чартерные рейсы. Наглый, бесцеремонный тип с нехорошим взглядом. “Ну и черт с тобой!”

Марковцев сдержал слово наполовину, пожертвовав соотечественниками Андриасова. Два гранатомета ухнули одновременно. Броня “Транзаков” защищала от попадания винтовочной пули 7,62 НАТО при выстреле в упор. Днище выдерживало взрывы гранат и зажигательных бомб. Но российские “РПГ-29” с тандемными выстрелами применяются для борьбы именно с бронецелями, оснащенными динамической защитой. Они позволяют обеспечить всеракурсное поражение танков типа “Леопард-2”. В том числе при стрельбе в лоб. Так что шансов выжить у спецназа госбезопасности Грузии не было. Два осколочных выстрела из гранатометов довершили начатое.

“В управлении федеральной службы безопасности РФ по Ставропольскому краю 19 декабря в торжественной обстановке была открыта мемориальная доска в память о Герое России старшем лейтенанте ФСБ Владимире Чепракове, который погиб 2 марта 2001 г., спасая жизни женщин и детей, при выполнении служебного задания в одной из республик Северного Кавказа. Руководство управления ФСБ и сослуживцы взяли под опеку семью покойного”.

Москва

До сей поры Латынина не отпускали мысли о Щедрине. “Где журналист? – думал генерал. – Почему он пропал?” Эта стерва, Элеонора Савицкая, сказала, что ему позвонили из редакции примерно за полчаса до того, как за ней приехал Никольский со своими парнями.

История с ляпом Гришина вроде бы закончилась, но что-то генералу не давало покоя. Ускользала какая-то мелочь. Не хватало показаний последнего свидетеля кампании по найму легионеров – Алексея Щедрина. Так всегда бывает: десяток свидетелей, девять подтверждают слова друг друга, но вот десятый... Это десять процентов из ста. Согласно постулатам об оперативной работе – очень много.

Возле редакции “Проспект власти”, где Щедрин тискал свои статьи и фотографии и имел отдельный кабинет, постоянно дежурил агент Латынина. Он приезжал на место в девять утра и покидал свой пост в конце рабочего дня редакции. Еще двое взяли под контроль 17-й подъезд Останкино и парадное дома журналиста. И до сих пор никакого результата.