— Это означает, что он останется без гроша, — сделала вывод Саландер.
— Он честный человек? — спросил Дирк Фруде.
— Доверие — это, так сказать, его главный капитал. Он создал себе образ блюстителя морали в мире предпринимательства, и его довольно часто приглашают комментировать разные вещи по телевидению.
— После сегодняшнего приговора от этого капитала, вероятно, мало что осталось, — задумчиво произнес Дирк Фруде.
— Не берусь утверждать, что точно знаю, какие требования предъявляются к журналисту, но после такого провала «суперсыщик Блумквист», вероятно, не скоро получит Большую журналистскую премию. Он здорово опростоволосился, — трезво констатировала Саландер. — Если позволите мне высказать личные соображения…
Арманский вытаращил глаза. За те годы, что Лисбет Саландер на него работала, она еще никогда не высказывала личных соображений по поводу какого-либо из дел. Для нее важны были лишь сухие факты.
— В мое задание не входило изучать суть дела Веннерстрёма, но я следила за процессом и должна признать, что он меня совершенно поразил. Тут что-то не так, это совсем… не в характере Микаэля Блумквиста — публиковать бездоказательный материал, ведь это совершенно гиблое дело.
Саландер почесала нос. Фруде терпеливо ждал. Арманский не понимал, ошибается он или Саландер действительно сомневается в том, как ей продолжать. Та Саландер, которую он знал, никогда не проявляла неуверенности или сомнений. Наконец она, похоже, решилась:
— Исключительно, так сказать, за рамками протокола… Я не вникала всерьез в дело Веннерстрёма, но полагаю, что Калле Блумквиста… извините, Микаэля Блумквиста надули. Думаю, что за этой историей кроется нечто совсем другое, нежели то, о чем говорится в решении суда.
Теперь уже настала очередь Дирка Фруде встрепенуться. Адвокат смотрел на Саландер изучающим взглядом, и Арманский отметил, что впервые с начала ее отчета заказчик проявил отнюдь не просто вежливый интерес. Он зафиксировал в уме, что дело Веннерстрёма явно представляет для Фруде определенный интерес.
«Не совсем так, — тотчас подумал Арманский. — Фруде среагировал, только когда Саландер намекнула, что Блумквиста надули».
— Что вы, собственно, хотите сказать? — с интересом спросил Фруде.
— Это только предположение, но я почти уверена, что его кто-то обманул.
— Почему вы так думаете?
— Вся биография Блумквиста свидетельствует о том, что он очень осторожный журналист. Все его предыдущие разоблачения были хорошо подкреплены документами. Я была в один из дней на процессе и слушала. Он не представлял никаких контраргументов и, казалось, сдался без боя. Это не в его характере. Если верить суду, то он просто сочинил историю о Веннерстрёме, не имея никаких доказательств, и опубликовал ее как некий террорист-самоубийца от журналистики — но это просто-напросто не в стиле Блумквиста.
— А что, по вашему мнению, произошло?
— Я могу только догадываться. Сам Блумквист верил в свой материал, но по ходу дела что-то произошло, и информация оказалась фальшивкой. Это, в свою очередь, означает, что он доверял источнику, а его намеренно снабдили ложной информацией — что кажется сложным и маловероятным. Альтернативный вариант — он подвергся настолько серьезной угрозе, что сдался и предпочел предстать некомпетентным идиотом, нежели принять бой. Но повторяю, это лишь предположения.
Саландер хотела продолжить отчет, но Дирк Фруде поднял руку. Он немного помолчал, постукивая пальцами по подлокотнику, а потом, поколебавшись, снова обратился к ней:
— Если бы мы наняли вас, чтобы распутать дело Веннерстрёма и добраться до правды… насколько велик шанс, что вы что-нибудь найдете?
— Трудно сказать. Может быть, там и находить-то нечего.
— Но вы согласились бы попытаться?
Она пожала плечами:
— Не мне решать. Я работаю на Драгана Арманского, и он решает, какие дела мне поручать. Потом, все зависит от того, какого рода информацию вы хотите добыть.
— Тогда скажем так… Я правильно предполагаю, что наш разговор носит конфиденциальный характер?
Арманский кивнул.
— Об этом деле мне ничего не известно, — продолжал Фруде, — но я совершенно точно знаю, что в некоторых других случаях Веннерстрём действовал бесчестно. Дело Веннерстрёма самым серьезным образом отразилось на жизни Микаэля Блумквиста, и меня интересует, есть ли в ваших предположениях рациональное зерно.
Разговор приобрел неожиданный оборот, и Арманский тотчас насторожился. Дирк Фруде предлагал «Милтон секьюрити» покопаться в уже закрытом уголовном деле, в ходе которого Микаэль Блумквист, возможно, подвергался какой-то угрозе насилия и возникал риск столкновения с империей адвокатов Веннерстрёма. При таких обстоятельствах Арманского отнюдь не прельщала мысль выпускать на дело неконтролируемую крылатую ракету по имени Лисбет Саландер.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу