Дженнифер Ли Кэррелл - Шифр Шекспира

«Vero nihil verius», — подумала я. Нет ничего вернее правды.

— Позже, когда его старший брат умер бездетным, Филипп стал четвертым графом Пембруком и первым — Монтгомери. С тех пор оба графства объединены.

Где-то посреди ее слов я отключилась и стала рассматривать статую. Что мне было теперь до графа или Гольбейнова крыльца? «Шекспир указывает на правду», — писала Офелия. И правда эта, должно быть, лежала передо мной.

Четыре слова из цитаты на свитке были вырезаны заглавными буквами: LIFE'S, SHADOW, PLAYER, STAGE — «Жизнь», «Тень», «Фигляр», «Сцена». Значило ли это что-нибудь? Палец Шекспира касался «Тени»… чем же она лучше «храмов»?

Если взять начальные буквы, выйдет «LSPS». Я, должно быть, произнесла их вслух, потому что Бен тут же возник у меня за спиной.

— Лиспс. Или лишпш. Либо он шепелявил, либо был кастильцем по происхождению. Может, это мы и должны были разузнать? То, что Шекспир — испанец?

Я подавилась смешком.

— Некоторые утверждают, будто он написал все книги Сервантеса, а другие, наоборот, твердят, что Сервантес был Шекспиром.

— Так вот как он сочинил «Карденио», — философски заметил Бен. — «Дон Кихот» был просто черновиком.

— Кто «он»? За кого болеешь — за Шекспира или Сервантеса?

— Какая разница, если это, возможно, был один человек? Вот, посмотри лучше. — Он сунул мне в руку программку.

Озаглавлена она была так: «Борнмутский симфонический оркестр приглашает на музыкальный вечер "Посвящение Шекспиру"».

— Бродвейское попурри — это понятно, — произнес Бен. — «Вестсайдская история», «Целуй меня, Кэт», «Фантастикс», «Парни из Сиракуз»… Но зачем они играют оркестровки Принса и «Радиохэд» из киношек База Люрманна?

В стороне от нас миссис Квигли заливалась об очередной картине, изображавшей Филиппа Сидни на руках друзей, выносящих его с поля битвы. Его кираса при этом блестела как новенькая, а кружева на воротнике были без единого пятнышка — есть чему удивиться, учитывая, что поэту только что раздробило бедро мушкетной пулей.

ЖИЗНЬ, ТЕНЬ, ФИГЛЯР, СЦЕНА.

Я наморщила лоб, приглядываясь к выбитым в камне словам. Подошла ближе. Буква «L» в слове «Жизнь» сохранила следы золотой обводки.

— Эту статую раскрашивали? — оборвала я рассказчицу.

Миссис Квигли порывисто обернулась.

— Нет, дорогуша, не саму статую. Каррарский мрамор хорош сам по себе. А вот буквы когда-то золотили. Несколько лет назад их изучал реставратор. У меня где-то хранится компьютерная реконструкция того, как они выглядели. — Подойдя к конторке в противоположном углу, она пошарила в ящичке, и… — Ага. Вот она.

Мы обступили ее. На фотографии, отредактированной в «Фотошопе», большая часть текста была синего цвета, за исключением слов, набранных заглавными буквами, тех самых LIFE'S, SHADOW, PLAYER и STAGE. Они были красными, но некоторые литеры сияли позолотой.

— «L-A-R-Е», — озвучила я получившееся слово.

— Или «Е-A-R-L», если переставить буквы. «Граф». Это, разумеется, указание на графа. В роду Пембруков всегда любили анаграммы и головоломки. В особенности тот Пембрук, который установил статую в центре комнаты. К несчастью, его увлечения этим не ограничились. — Она покачала головой, словно коря пятилетнего сорванца. — Любил попастись на чужом поле, если вы меня понимаете. Когда же графиня отказалась крестить незаконного отпрыска фамильным именем, он переиначил свое и назвал бедняжку Август Ретхан (по фамилии матери — Хантер) Ребкумп. Хорошо хоть, первое имя не тронули, правда, по мне — с «Августом» ребенку тоже нелегко сжиться. — Миссис Квигли помрачнела. — Некоторые гиды утверждают, что здесь зашифровано слово «R-E-A-L», то есть «царственный» в переводе с французского. Однако графы никогда не претендовали на трон. Да и королевскими замашками не отличались, во всяком случае, по меркам того…

— Лир! — выпалила я. — Из букв можно сложить слово «Лир»!

— О-о! — протянула миссис Квигли. Ее молчание эхом разнеслось по комнате. — Действительно, можно и так: «L-E-A-R». Как в «Короле Лире». Это мне в голову не приходило.

— У графа есть экземпляр первого фолио? — обрушился сэр Генри на бедную женщину. Та поморщилась:

— Боюсь, мне нельзя это обсуждать. В свете недавних событий, да и вообще. Впрочем, архивариус будет рад вам помочь, если позвоните на неделе.

— А разве… — пробормотал сэр Генри.

— Он указывает на «Тень», — тихо сказал Бен мне на ухо.

Оглянувшись на статую, я поняла, что он имеет в виду. С книгой это было трудно соотнести. Другое дело — искусство, особенно скульптура.