Питер Джеймс - Убийственное совершенство

Джон зачерпнул горсть льда из морозильника и высыпал в шейкер для коктейлей, оставленный со вчерашнего вечера на сушилке.

— Что случилось в группе для малышей? Почему это было ужасно?

— А, группа для малышей? Ничего особенного, — светским тоном заметила Наоми. — Судя по всему, наш друг Лео Детторе просто забыл вложить в наших детей ген, отвечающий за нормальное поведение в обществе.

— Они плохо себя вели?

Она покачала головой:

— Нет, я бы так не сказала. Дело в том, как они общались — или, скорее, не общались — с другими детьми. Все чудесные малыши, между прочим. Но наши двое не пожелали их знать. И было еще кое-что странное. Действительно странное. Когда какой-нибудь ребенок приближался к Люку или Фиби, они смотрели на него — очень пристально и ледяным взглядом, — и ребенок начинал плакать и биться в истерике.

— Им всего девять месяцев, дорогая. Слишком рано ожидать от них светских любезностей. Я думал, группа собирается для того, чтобы мамочки могли немного отдохнуть, поболтать, узнать друг друга получше.

— Джон, они заставили других детей плакать! И они гораздо крупнее, чем все остальные, — это тоже часть проблемы.

— Дети всегда плачут… — Он немного помолчал, взял с полки стакан и достал из холодильника оливки. — Но ведь в прошлый раз все прошло хорошо, да?

— Хорошо — если можно так выразиться. В том смысле, что они ничего не делали. Я еще подумала, может, они стесняются?

— А как другие дети? Они все играли вместе?

— Ну, не то чтобы играли. Но как-то общались друг с другом. А Люк и Фиби нет. И такое ощущение, что остальные в конце концов начали их бояться.

— Скорее всего, дело в том, что их двое. Наоми, о каком общении в этом возрасте может идти речь? Господи, и ты мне еще говоришь, что я ожидаю от наших детей слишком многого! По-моему, у тебя ожидания вообще неоправданные. И потом, они же близнецы. Во всех книгах говорится, что близнецы предпочитают общество друг друга, потому что так они привыкли.

— Сделай мне тоже коктейль, — попросила Наоми. — И побольше.

Джон поколебался:

— Ты же знаешь, что говорится в книгах о негативном влиянии алкоголя при грудном вскармливании. Он попадает в молоко и…

Яростный крик Наоми заставил его вздрогнуть.

— Мне все равно, ясно тебе?! Мне абсолютно по хрену! Мне все равно, что говорится в этих чертовых книгах и что пишут на этих ублюдских сайтах о том, как воспитать гениального ребенка! — Она выхватила у него из рук бутылку «Абсолюта» и бутылку сухого вермута и потрясла ими в воздухе, как дубинками. — Спустись уже на землю, парень, и живи нормальной жизнью. И дай немного пожить своей жене.

Джон беспомощно уставился на нее, не зная, что сказать. Наоми сунула бутылки обратно ему в руки.

— Я кормлю их грудью всего раз в день. Теперь это так. Я выпью очень большой мартини, Джон. Двойной, а лучше тройной. Чтобы прямо до краев. И встряхни его хорошенько. И я хочу четыре оливки. Как насчет оливок, их мне можно? Или они тоже сделают что-то не то с моим молоком? Может, четыре оливки в моем мартини превратят наших детей в умственно отсталых?

Из радионяни раздался взрыв смеха. Джон и Наоми одновременно обернулись. Ощущение было жутковатое. Казалось, Люк и Фиби смеются над ними.

Дети продолжали ворковать и хихикать, пока Джон смешивал коктейли и нанизывал оливки на шпажки. Веселые звуки. Прислушиваясь к ним, Наоми постепенно успокоилась.

Со стаканами в руках они поднялись наверх и миновали коридор. Возле двери в детскую Джон и Наоми остановились. Дети смеялись и гулили, но, как только Джон открыл дверь, все стихло.

Фиби лежала на боку, засунув в рот большой палец. Вокруг нее валялись ее любимые игрушки — белый медведь, змея, зебра и лев. Она глубоко спала. Люк тоже лежал на боку, засунув в рот кольцо для прорезывания зубов. Глаза его были закрыты, он глубоко и ровно дышал.

Наоми и Джон переглянулись, и она кивнула на дверь. Они вышли в коридор.

— Как это возможно — только что они так шумели, а через секунду уже спят? — изумленно спросил Джон.

Наоми помолчала. Ничего конкретного у нее не было, только неясные мысли, смутное ощущение, не покидавшее ее ни на секунду. Возможно, Люк и Фиби уже гораздо умнее, чем они догадываются.

— Я не знаю, — наконец сказала она.

Лежа в своей кроватке, Люк позвал Фиби. Он издал особый звук высокой частоты, настолько высокой, что человеческое ухо не могло его расслышать. И естественно, не могла уловить радионяня.