Питер Джеймс - Убийственное совершенство

Они уже целый год остаются безнаказанными , подумал Джон. Абсолютно безнаказанными. Но вслух ничего не сказал. Вместо этого он обнял Наоми и привлек к себе.

— Конечно, поймают. Калле сказал, ФБР задействовало все свои ресурсы.

Она доверчиво посмотрела ему в глаза:

— Правда?

— Правда, — уверенно солгал Джон.

— Калле — хороший человек.

— Очень.

Он обнял Наоми еще крепче и куснул за ухо.

— Люк и Фиби спят. Почему бы нам этим не воспользоваться?

Ничего не отвечая, она потянула его в спальню.

Тишину пронзил жалобный визг. Наоми вздрогнула и широко распахнула глаза. Сон прошел мгновенно. Сердце бешено колотилось. Бледный лунный свет заливал комнату — поскольку соседей поблизости не было, они никогда не задергивали занавески.

— Лиса схватила кролика, — тихо произнес Джон, обнял ее и прижал к себе.

— Какой ужасный звук!

— Такова природа, ничего не поделаешь.

Наоми перевернулась на другой бок и посмотрела ему в лицо.

— Ты ведь изучаешь природу. Моделируешь ее на компьютере. В твоих программах кролики тоже визжат?

— Нет. — Он улыбнулся.

Она поцеловала его.

— Ты добрый. Уверена, ты не смог бы причинить боль даже виртуальному кролику. Я не хочу, чтобы ты покупал ружье, Джон. Не хочу, чтобы мы жили в этой атмосфере страха, как будто в осаде. Нельзя забывать, почему мы сделали то, что сделали. Мы не совершили ничего дурного или ужасного. Нам нечего стыдиться, верно?

— Верно, — ответил Джон.

— Я боюсь. Каждый божий день с тех пор, как… с того дня, как мы узнали о смерти Детторе. Меня мучают кошмары, я просыпаюсь в холодном поту и не могу понять, где сон, а где реальность. Иногда, когда солнце светит, или когда птицы поют, или когда я просто слышу твое дыхание рядом, страх ненадолго уходит. Небо опять становится голубым, и наступает мир и покой. А потом все возвращается. И я думаю… думаю, что, может быть, к нашему дому уже подъезжает машина, а в ней сидят эти психи с оружием и ножами… И в душе у них даже нет ненависти, Джон! Они спокойны и уверены, они считают, что поступают правильно, что выполняют волю Господа! Тебя это не пугает?

— Я все время об этом думаю.

— Ты по-прежнему веришь, что человек должен взять верх над природой?

— Да. Пока еще ничто не заставило меня изменить мнение.

Наоми помолчала.

— Ты ведь любишь Люка и Фиби, так же как…

— Как?..

— Не важно.

Джон погладил ее по волосам.

— Конечно, я люблю их. Безмерно. Я даже не знал, что могу настолько…

— Если бы перед тобой стоял выбор, — перебила Наоми, — спасти меня или их, кого бы ты спас?

— Такого никогда не будет.

— Просто предположим. — В ее голосе послышалось нетерпение. — Если бы перед тобой все же стоял такой выбор — кого бы ты спас? Люка и Фиби или меня?

Джон немного подумал. Вопрос застал его врасплох.

— Кого? — настаивала Наоми.

— Тебя, — наконец ответил он. — Я бы спас тебя.

— Почему?

— Потому что, если что-то случится с ними, у нас еще могут быть дети. Но ты… никто не сможет заменить мне тебя.

Она снова поцеловала его.

— Это прекрасно — то, что ты так говоришь. Но ты действительно так считаешь?

— Да.

— Хорошо. Тогда скажи мне вот что. Если бы тебе нужно было спасти их или спастись самому — кого бы ты спас тогда?

— Их. — Джон ни на секунду не помедлил с ответом.

— Значит, ты правда их любишь, — с облегчением выговорила Наоми.

— Конечно! Почему ты сомневаешься?

— Просто иногда я… иногда я спрашиваю себя: если бы ты мог повернуть время вспять, то…

— Никогда. — Он пожал плечами. — Ну хорошо, я бы ни за что не стал давать то проклятое интервью. Но…

— Ты бы все равно отправился в клинику Детторе?

— Да. А ты?

— Да.

— Послушай, милая. На протяжении всей истории человечества люди, которые пытались изменить существующий взгляд на вещи, подвергались преследованиям. Некоторые из них были действительно не правы, но… если бы никто не пытался, мы бы никогда не достигли таких высот развития. Вполне возможно, мы бы вообще прекратили существование. Или по-прежнему жили в средневековье.

— А это не так? — переспросила Наоми. — Эти люди, Апостолы третьего тысячелетия… Они существуют, они верят в то, что имеют полное право убивать людей, и никто не может ничего с этим поделать. И мне все больше кажется, что то, что мы называем цивилизацией, — не более чем видимость, маска. И очень неудачная маска.

— Именно это мы и стараемся изменить. Ради этого мы и обратились к Детторе.