Уильям Айриш - Вальс в темноту

— Ты просто сыграла эту роль, — согласился он.

— Что ж, слишком поздно, — вздохнула она. — Какой смысл теперь об этом говорить?

— Ну, здесь, по крайней мере, наши мнения совпадают.

Подойдя к лампе, она задумчиво растопырила перед ней пальцы и некоторое время глядела на окрасившуюся кирпично-красным сиянием ладонь. Затем повернулась к нему:

— Ну так что же, Лу? Что ты намерен со мной делать?

Его рука медленно двинулась за отворот пиджака, прикрывавший пистолет. На мгновение дрогнув, заползла в карман и обхватила рукоятку. Затем медленно-медленно, так медленно, словно это была тягучая руина, показалась костяная ручка, потом — никелированный патронник и блестящий ствол.

— Я явился, чтобы убить тебя, Джулия.

Она лишь мельком взглянула на пистолет. Лишь для того, чтобы удостовериться, что он имеет средства, чтобы осуществить свое намерение. А потом их глаза встретились, и она уже не отрывала взгляда. Зная, что именно глаза его дадут сигнал, глаза, а не пистолет. Зная, что только к ним можно взывать о пощаде, к его глазам.

Она долго глядела на него, словно оценивая, в состоянии ли он исполнить то, о чем сказал. Ей одной было известно, что она там увидела. То ли твердую решимость, не оставлявшую ей никаких надежд, то ли колеблющуюся неуверенность, только и ждущую, чтобы ее толкнули в ту или иную сторону.

Он не поднял пистолета, не навел на нее; он держал его боком к ней, дулом в сторону. Но лицо его побелело от мук, которые она ему причинила, и, что бы она там ни прочла в его взгляде, ему нужно было лишь развернуть кисть руки.

Возможно, она была игроком по натуре, и неизвестность привлекала ее, пробуждала в ней азарт; ей скучно было бы ставить на верную карту. Или же наоборот: она играла только наверняка, будь то карты или мужчины; и теперь была уверена в успехе, хотя он и сам еще точно не знал, как поступит. Или, возможно, ее подтолкнуло тщеславие, желание проверить свою над ним власть, даже если бы поражение означало смерть. Возможно, даже в случае поражения она предпочла бы умереть — такова природа тщеславия.

Она улыбнулась ему. Улыбнулась, бросая вызов.

Вдруг она, изогнувшись, сорвала платье с плеча. Потом потянула за рукав и вытащила руку из образовавшейся петли, обнажая бок до самой талии. Левый бок, там, где находится сердце. При этом шаг за шагом приближалась к нему. При каждом ее движении колыхалась ее плоть, белая, как молоко, и мягкая, как китайский шелк.

Коснувшись холодного ствола пистолета, она остановилась, придерживая снятый корсет платья, и заглянула ему глубоко в глаза.

— Хорошо, Луи, — прошептала она.

Он отвел руку с пистолетом в сторону.

Тогда она придвинулась к нему еще на шаг.

— Что же ты медлишь, Лу? — едва слышно произнесла она. — Я жду.

Он отступил, чтобы хоть немного отстраниться от нее. Пистолет он неловким движением сунул в карман, только бы от него избавиться, так поспешно, что даже не обратил внимания на торчащую наружу рукоятку.

— Прикройся, Джулия, — сказал он. — Ты совсем голая.

Вот она и получила ответ. Если она, как игрок, сделала ставку, то выиграла. Если нет — значит, она все правильно прочла в его глазах. Если подойти к краю пропасти ее заставило тщеславие, то теперь оно торжествовало полную победу.

Она ничем себя не выдала. Ничем не выказала своего торжества, как это умеют делать умные и волевые люди. Его лицо покрылось капельками пота, словно это он, а не она, только что рисковал жизнью.

Она снова натянула платье — не так высоко, как было вначале, но хотя бы частично прикрывая обнаженное тело.

— Но если ты не убьешь меня, что же тогда тебе от меня нужно?

— Я хочу отвезти тебя в Новый Орлеан и предать в руки полиции. — Словно испытывая неловкость от подобной близости к ней, он посторонился и отвернулся. — Собирайся, — бросил он через плечо.

Наклонив вдруг голову, он с невольным удивлением уставился на свою грудь. С его плеч сползали вниз, словно две белоснежные змеи, ее руки, пытаясь сплестись в умоляющем объятии. Он почувствовал у себя на шее щекочущее прикосновение ее мягких волос.

Разведя ее руки, он сбросил их с себя.

— Собирайся, — хмуро повторил он.

— Если дело в деньгах, подожди, у меня есть кое-что, я тебе все отдам. А если этого не хватит, то я достану еще и расплачусь. Я клянусь, что…

— Дело не в деньгах. Ты была моей законной женой, и по закону здесь преступления нет.

— Так за что же я должна отвечать перед полицией?

— За то, что стало с Джулией Рассел. Настоящей. Ведь ты же не будешь продолжать притворяться, что ты и есть Джулия Рассел?