Уильям Айриш - Убийца поневоле

Его не оказалось и в жилетном кармане, в который этот человек засовывал пальцы еще там, внизу. Вместо жетона Пэйн извлек оттуда пачку плохо отпечатанных карточек, на которых значилось: «Финансовая компания „Стар“. Ссуды. Любые суммы без всякого залога».

Так вот кто это, он — одна из живущих за счет своих клиентов акул, успевшая пронюхать о бедственном положении Пэйна.

Это уже третий за неполные двадцать четыре часа.

Теперь он понимал, что на этот раз обрек себя на верную смерть, которую еще можно было бы избежать, пока за ним числилось лишь два убийства. Однако сейчас он уже не испытывал того ужаса, который охватывал его при виде первых двух жертв. Отныне он мог полагаться только на пули. Ставки становились все выше, а времени осталось все меньше и меньше. У него не было времени даже на то, чтобы ощутить жалость к самому себе.

В коридоре начали открываться двери, отовсюду послышались голоса:

— Что это было, выстрел?

— Похоже, это в квартире 36.

Ему теперь придется выйти, иначе его жилище вновь станет для него западней. И на этот раз навсегда. Он оттащил тело в сторону, чтобы его не было видно снаружи, застегнул пиджак, глубоко вздохнул, вышел в коридор и закрыл за собой дверь. Из-за каждой полуоткрытой двери кто-то выглядывал, но выходить не решался. Это были в основном женщины. Одна или две из них робко спрятались, как только он показался.

— Ничего особенного, — сказал он. — Просто я разбил большой глиняный кувшин. — Пэйн знал, что они не поверят ему.

Он начал спускаться по лестнице. Ступив на третью ступеньку сверху, Пэйн посмотрел вниз и увидел, что наверх поднимается какой-то мужчина. По-видимому, кто-то уже позвонил или как-то еще сообщил о подозрительном звуке. Он быстро повернулся и кинулся обратно, к своей площадке.

Полицейский — а это был он — закричал:

— Стойте на месте!

Теперь он уже бежал. Но и Пэйн бежал тоже.

— Вернитесь в квартиры, все вы! — прозвучал голос полицейского. — Я буду стрелять!

Двери захлопали, словно шутихи. Пэйн, быстро повернувшись, выстрелил первым.

Полицейский упал, но тут же, ухватившись за перила, поднялся. Он не умер так легко, как другие, и прежде, чем выронить револьвер, успел произвести из него четыре выстрела. Три пули пролетели мимо, и только четвертая попала в Пэйна.

Она, угодив в правую часть груди, отшвырнула его на ступени. И хотя его пронзила острая боль, он понял, что рана не смертельная, и он сможет снова встать. Возможно, лишь потому, что должен был это сделать. Поднявшись, Пэйн посмотрел вниз. Полицейский, повиснув на перилах, съехал по ним до следующего поворота, совсем как делают это дети — но только лежа на животе. Потом сполз на площадку, повернулся на спину и затих, глядя на Пэйна невидящими глазами. Итак, на его счету — уже четвертый.

Пэйн поднялся на крышу, но передвигался он уже не так проворно: ступени напоминали ему эскалатор, движущийся вниз, тогда как вам нужно наверх. Потом он перешел на крышу дома, стоявшего впритык к тому, где он проживал, и, спустившись, оказался на соседней улице. Еще перебираясь с крыши на крышу, он услышал, как у подъезда его дома затормозил со скрежетом патрульный автомобиль.

Рубашка промокла сбоку. Почувствовав, что мокрой стала и штанина ниже колена, Пэйн понял, что рана кровоточила вовсю. Увидев такси, он замахал рукой. Водитель подал машину назад и взял его. Рана давала себя знать. Когда таксист спросил, куда ехать, он целую минуту не мог ответить. Теперь уже и носок в ботинке стал липким от крови. Ему хотелось бы остановить кровотечение хотя бы до восьми двадцати. Он должен был встретиться с Паулиной в поезде, а для этого нужно постараться остаться в живых.

Таксист, не дождавшись ответа, поехал вперед, а потом свернул за угол. Затем во второй раз обратился к нему все с тем же вопросом.

Пэйн спросил:

— Который час?

— Без четверти шесть, капитан.

Как коротка жизнь и сколь прекрасна она!

— Отвезите меня к парку и покружите там, — попросил он.

Это было самое безопасное, что можно придумать: в этом месте едва ли станут его искать.

«Мне всегда хотелось прокатиться по парку, — предался он размышлениям. — Не ехать куда-то определенно, а просто объехать его не спеша и поколесить по нему. Но у меня никогда не было на это денег».

Теперь у него были деньги. Больше денег, чем времени на то, чтобы потратить их.

Пуля, наверное, все еще сидит в нем. На спине нет раны, значит, она не вышла. Что-то задержало ее. Кровотечение несколько ослабло. Он почувствовал, что рубашка чуть подсыхает. Но боль мучила его куда сильнее, чем прежде.