Измайлов Андрей - Русский транзит

– Не стрелять! – фальцетом взвизгнул директор. – Не стрелять! Тихо!

После автоматной очереди на самом деле стало тихо – акустика в гараже еще та, уши мгновенно заложило. Я сглотнул, еще сглотнул – слух вернулся:

– Гардаш! Ай, гардаш! Джумшуд! – бормотали растерянно из темноты проема, окликали безнадежно, но настойчиво, никак не веря, что… что одним меньше. – Джумшуд! Галх аяга, гардаш! Галх аяга!

Растерялись, не ждали. Вот они и проявились, горцы-кавказцы. Трое их было? Не ошибаюсь? Итак, осталось двое. И Мезенцев. О чем бормотали земляки Джумшуда – вот и Джумшуд проявился! – понять-догадаться не трудно. Не могли осознать, что – наповал, звали, окликали.

Не откликнется земляк Джумшуд – стрелял я, по сути, вслепую, а пуля оказалась не такой уж дурой. Сожаления не испытывал. Впрочем, как и злорадства (ведь скорее всего этот Джумшуд и полоснул Фэда по горлу – так на тебе!). Здесь не Афган, однако угроза жизни не меньшая. Они для меня мгновенно превратились в боевые единицы противника. Итого – минус единица. Недурно было бы подползти к этой единице и извлечь из-под нее «узи» – мой ПМ стал игрушкой без патронов. Но противник о том пока не знал. Начни я подбираться к телу, догадаются. Да и вообще нельзя покидать укрытие. Отличное укрытие! «Мерседес». Потому-то и «не стрелять!» мезенцевское. Машина полностью меня загораживала, а по ней лучше им не стрелять. На ней предстоит границу пересекать, да и до границы добрая сотня километров. Я представил автомобиль, изрешеченный пулями, на подходе к пограничному пункту и невольно усмехнулся. Видно, Мезенцев представил себе то же самое. Вот и сорвался на фальцет.

– Эй, папаша! Ты мне или кому? Насчет «не стрелять»? Так учти, я ведь сам решаю, а приказы свои затолкай знаешь куда?! Себе или Грюнбергу, или твоим двоим джигитам!

Я дал понять, что знаю: у Мезенцева еще два бойца. Я дал понять, что боезапасом обеспечен вполне. Второе не совсем так, но… есть желающие проверить? Желающих не было. Они даже не рискнули затащить пристреленного «гардаша» обратно в дом – кто знает, чуть покажешься, а по тебе бабахнут. Джумшуд лежал живым примером; то есть уже НЕ живым…

– Если ты сейчас не выйдешь к нам с поднятыми руками, я тебе устрою такое пекло – своих не узнаешь! Ты меня понял, Бояров?!

– Я-то понял, а ты – нет. Своих-то я всегда узнаю, как ты мог заметить. Узнаю и непременно покажу кому надо.

– Кому-кому?

– Вот-вот. Правильно мыслишь. Ты что же думаешь, кто рядом со мной стоял, пока мы с тобой по телефону мурлыкали?

– Чего ж ты один явился? Не блефуй!

– Не блефую. Ты, Владимирыч, странный человек! Мы строим что? Правовое государство. Я-то частное лицо, я на шашлычки к тебе подъехал по старой памяти. А кое-кому сначала санкция прокурора требуется. Ну, это дело недолгое при нынешнем раскладе – жди, подоспеть должны. Я подробненько объяснил, как добираться.

– Сейчас тебе будут шашлычки! Я тебе уже обещал пекло устроить! Со всех четырех сторон! Подпалю, как свинью!

– Вместе с автомобильчиком? Давай-давай! Пешком пойдешь!

– Пешком не пойду. Ты ведь не пешком сюда прибыл. И не на электричке. Так что пошукаем по кустам, где ты свою машинку припрятал, на ней и отправимся с богом. Тебе она уже не понадобится, Джордано Бруно!

– Смотри, Владимирыч, я уже сегодня горел – и, как видишь, жив-здоров. А на моей машинке далеко не уедешь – это если найдешь! – Олежек-то Драгунский, «шестерка» ваша на перламутровой «девятке», в розыске. Разве до границы доберешься – но тебе-то как раз не до, а за нужно.

Конечно, я блефовал – понятия не имел, где перламутровый «Жигуль», куда они его отогнали со двора «Пальмиры», но – ври-ври, что-нибудь останется. Не было у Мезенцева времени на долгие раздумья, должен он запаниковать после моего сообщения о возможных новых гостях из определенного ведомства.

– Я т-тебя оттуда выкурю, сволочь!

– Собачками затравишь? Так ты помнишь, как я с ними управляться могу. И с джигитами твоими – тоже могу. Ты, кажется, убедился. Есть, конечно, вариант, что вы меня запрете и подожжете, а сами слиняете. Только, Владимирыч, придется тебе не за кордоном в долларах купаться, а сидеть тихо-тихо, как мышка, и до-о-олго сидеть. В горах Кавказа. Должны ведь твои джигиты гостеприимством за гостеприимство заплатить. Горный воздух и полный покой, а? – Вот, значит, куда запропали джигиты из «Советской», на дачке в Комарово отлеживались до поры до времени, пока еще не понадобятся. Понадобились. Но тоже до поры до времени. Не возьмет же их Мезенцев с собой в Швецию или куда там! Значит… предстоит расставание. Не вмешайся я, не взбаламуть болото, расстались бы они полюбовно – директор бы им дачку подарил (царский подарок, при том, что в любом кооперативном киоске, наряду с бешеными ценниками, и листочки «Куплю квартиру за любые деньги»). Но теперь Мезенцеву как-то иначе придется прощаться с «гардашами». Как? А хотя бы как я распрощался с Джумшудом.