Измайлов Андрей - Русский транзит

В кабинете у директора никого не оказалось. До такой степени никого, что и Мезенцева тоже.

Длинные гудки.

Швед чуть отставил трубку от уха, чтобы мне тоже было слышно. Звонить-говорить я предложил Шведу – на всякий случай. Как ни изменяй голос, профи сразу засечет, что голос изменен. А среди ментов тоже бывают профи…

Длинные гудки.

Я набрал свой собственный «пальмирный» номер.

Швед прочистил глотку коротким внушительным покашливанием, приосанился (что затруднительно в тесной будке, рассчитанной на одного, а нас двое).

– «Пальмира»! – Олег. По голосу – уже порядочно принявший.

– Добрый вечер! – начал Швед административно-командным тоном. – С вами говорит зампред комиссии Ленсовета по торговле Бр-бр-брский.

– Слушаю! – прозвучало у Олежека как «слушаюс-с-с!».

– Николай Владимирович должен быть в своем кабинете, мы договаривались. Почему его нет?!

– А… а он уехал… Он уже уехал.

– Мда. Непонятно… И давно?

– Больше часа назад.

– Мда. И координаты никакие не оставлял?

– Нет.

– Мда. Непонятно. А кто у телефона?

– Сотрудник! – все-таки административно-командный тон вызывает мгновенную ответную реакцию! Сотрудник! Откуда, из каких глубин у бармена Олежека и слово-то такое всплыло!

– Фамилия? – пуганул Швед.

– Др-др-дрский.

– Как? Повторите разборчивей!

– Др-др-дрский!

Дефект дикции у Олега явно не по причине принятого внутрь количества «Ахтамара». Ответная мера предосторожности. Кто знает, зачем зампреду Бр-бр-брскому фамилия сотрудника?! Директора нет, а виноватым окажется бармен – знаем мы эти замашки! Научены!

Вот и поговорили – Бр-бр-брский с Др-др-дрским. А как, кстати, на самом деле фамилия Олега? Никогда не задумывался, на кой?! Олег и Олег. Юрка и Юрка. Я-то – Бояров, но на то я и Бояров, чтобы знали-понимали: Бояров!

Швед дал отбой и вопросительно посмотрел на меня. Я набрал еще один номер, пояснив:

– Администратор. Миша Грюнберг. Посолидней. «Северная Пальмира».

Швед сменил интонацию, тембр и… язык. Он, стоило трубке отозваться, протяжно заговорил на финском.

Грюнберг, я слышал, сначала предупредительно демонстрировал непонимание («Сорри?.. Сорри?..»), потом все-таки нашел выход из тупика: «Пухуттеко энклантиа?».

– Юммярян! – обрадовался Швед. Вот уж Швед, так швед!

И выяснив, что оба говорят-понимают по-английски, они побеседовали. Швед мимикой показывал мне: пусто, пролет.

– Действительно, уехал. Куда, не сказал. Не докладывается. И – с концами.

Весь мой подъем, весь мой кураж улетучился. Вероятно, это ясней некуда проявилось в моем лице. Потому что Швед сочувственно предложил:

– А если домой ему позвонить? У тебя есть его домашний?

У меня где-то был домашний телефон Мезенцева. Но рыться в бумажках, выискивать в полутьме среди сотен номеров один – блокнот давно рассыпался, старый заслуженный блокнот, каких только нужных людей он ни хранит.

Директор был сейчас, пожалуй, самым нужным. Но! Если он сказал мне (а он сказал именно мне в «Черной лошади»), что ждет меня в «Пальмире», и его там не оказалось, значит, обстоятельства несколько изменились. Несколько. А насколько – знает Мезенцев, но не я.

И если звонить директору, то туда, куда он сказал. Не сегодня, так завтра с утра.

И не к нему домой, а в «Пальмиру». Может, у него домашний телефон на прослушивании – мало ли! Мезенцев – фигура крупная, врагов-завистников предостаточно. И среди коллег, и среди так называемых правоохранительных органов. Только и ждут удобного случая схватить за задницу. Достаточно я насмотрелся на нравы «группы товарищей» в пору, когда отец был жив и был в силе.

Беглый «убийца», если телефон на прослушивании, одним звонком проявит себя и утопит себя же с уважаемым Николаем Владимировичем заодно.

Нет, даже не стоит отыскивать. Да может, он и вообще в Комарово, на даче своей. Ментам устраивает праздник желудка и глотки, чтобы рьяность поубавить.

– Поехали! – решил я. – На Съезжинскую. Здесь рядышком.

И действительно рядышком. Вдоль парка по проспекту Горького, на Добролюбова и – Съезжинская. Все-таки Питер – очень маленький город.

У Фэда окошко светилось. Уф! Хоть здесь повезло! Малюет дядя-Федор свои шедевры у себя в мастерской, а не на натуре, в Карелии! И мне рад будет – учитель пришел! Мало у кого я теперь радость вызываю своим приходом. Все меньше и меньше таких за последние сутки.

– Тебя обождать? – спросил Швед.

– Да нет, езжай. Завтра с утра только будь. Хотя… минуток пять погоди. Я тебе из окошка помашу.