Мишель Ловрик - Венецианский эликсир

Она набрасывается на него, нанося быстрые удары сосулькой.

Повернувшись и узнав ее, он не произносит ни звука, лишь слабо и глупо улыбается, словно понимая, что это его вина, или пытаясь умилостивить ее.

Он вдвое больше ее, но первый быстрый удар пробил его шею. Он хватается рукой за горло, будто пытаясь удержать кровь, толчками вытекающую из раны.

Подняв руку, он видит темные потеки крови на пальцах. Потом он переводит взгляд на нее и оружие, которым она его ранила. Он удивленно поднимает брови, давая понять, что ледяной нож поразил его как оригинальная задумка. Он бы гордился таким изобретением, оружием, которое никогда не смогло бы привести ищеек к убийце. Он признает его достойным инструментом для своей профессии.

Она отступает на шаг и смотрит на него.

Внезапно он чувствует сильную усталость, не только из-за раны, но и из-за обильных любовных утех последних двух дней и, вероятно, из-за веса воспоминаний, которые навалились на него после их неожиданной встречи. Словно он не может заставить себя вступить с ней в еще один конфликт, даже для того, чтобы попытаться урезонить или попросить о пощаде. Он даже не говорит ей обо мне.

Он опускается на землю и переворачивается на спину за балюстрадой моста в дальнем углу Кампо де ла Пескария среди остатков фруктов и гниющей рыбы. Она подходит к нему, оглядывается, чтобы убедиться, что никто их не видел, даже случайный прохожий.

Сжимая сосульку, она глядит ему в лицо. Откинув отворот пальто, она разрывает на нем рубашку и быстро вонзает сосульку меж ребер, пока она полностью не погружается в плоть. Отец шумно дышит, не отводя взгляда от ее лица.

Потом, пока он тихо лежит, по всей видимости, стараясь приостановить действие ледяного оружия, она снимает с него сумку, поднимает с земли испачканный кровью листок, который он уронил, и запихивает его в сумку.

Мужчина не может пошевелиться. Однако он взглядом одобряет этот хитроумный ход, призванный сбить с толку тех, кто будет расследовать его убийство.

Он понимает, что никогда не будет отмщен.

Отец издает слабый стон, когда сосулька проникает глубже в тело.

Его глаза как бы говорят:

— Пожалуй, этого достаточно. Ты убила меня холодом. Я понимаю, что ты имеешь в виду .

Но нет, пока он еще жив, у нее в запасе имеется еще несколько метафор.

Это субботняя ночь, потому их окружают отбросы с фруктового рынка и гниющие остатки рыбы: кости, шелуха, плоть. Все вперемешку. Слышится слабый писк крыс. Мать роется в куче мусора, бросая его пригоршнями на тело отца, останавливаясь, лишь чтобы прочесть понимание на его перекошенном лице.

Он не зовет на помощь. Он не плачет и не извиняется, не просит прощения.

Она работает быстро, покрывая все его тело зловонными отбросами, оставив свободным лишь лицо.

Время от времени она проверяет, не умер ли он. Убедившись, что он еще жив, она кивает.

Когда его тело полностью скрывается под слоем мусора, она снова начинает рыться в отбросах, выбирая что-то и складывая себе на колени.

Мать снова проверяет, не умер ли отец. Увидев, что он еле дышит, она нагибается над его лицом.

Сначала она затыкает его ноздри костями трески, все еще покрытыми остатками плоти. В его уши она запихивает остатки гниющего осьминога, тщательно заталкивая их поглубже мизинцем, пока не слышит глухой стон, вырвавшийся из его груди. Наконец она кладет ему на губы остов краба, полусъеденный крысами, загнав его в рот резким ударом, ломая мужчине зубы. Отступив на шаг, она внимательно глядит на результат. Краб мерно поднимается и опускается в такт его дыханию, которое становится все менее заметным. Она вытягивает краба и заменяет его рыбиной, вставит ее таким образом, чтобы хвост торчал из его рта.

Теперь он никогда не сможет рассказать ей обо мне.

Лондон и Венеция, зима 1785–1786 гг.

Все основные персонажи книги выдуманы, хотя некоторые их имена позаимствованы из исторических источников и адаптированы. Несколько имен взято из пестрого мира шарлатанов. Существовал подлинный Валентин Грейтрейкс. Он был известным ирландским целителем, который, как говорили, умел лечить золотуху обычным наложением рук. Первенш — это имя героини одной из нравоучительных сказок, написанной в конце девятнадцатого столетия в качестве сопроводительного материала для тонизирующего средства на основе кокаина «Вин Мариани».