Мишель Ловрик - Венецианский эликсир

Поскольку он отпустил меня, мне было все равно, как он развлекался. Я подумала, что ему не нужно было даже жениться на мне. Главное, чтобы он обеспечил мое содержание. Это было самое малое, что он мог сделать, особенно учитывая то, что я носила его ребенка. Он мог себе это позволить. Я мало знала о его делах, кроме того, что он преуспевал и ему часто приходилось иметь дело с аптеками, винными магазинами и лодочниками в Каннареджо.

Стоя возле монастырской стены, я гадала, не хотел ли он наказать меня. Я решила больше не ждать его, пытаясь таким образом сохранить остатки достоинства.

Возвращаясь в келью, я замечала язвительные усмешки на лицах монахинь, встречавшихся мне на пути. Как же быстро они прознали о моем падении! Я бубнила себе под нос:

— Я ошиблась днем. Мне назначено на завтра.

Однако я слышала, как в коридоре возле моей кельи сплетницы оживленно обсуждали что-то. Я услышала свое имя, затем сухой смешок. Я не обзавелась подружками среди монахинь. Никто меня не защищал, даже те девушки, которые были вовлечены в такие же амурные похождения. Мы были всего лишь сообщницами, между нами не возникло теплоты. На следующее утро в трапезной семьдесят пар глаз с триумфом уставились в какую-то точку над моим левым ухом.

Если бы я быстро не вернула расположение любимого, мой статус мог бы ухудшиться. Использовав нашего обычного посыльного, помощника мясника, который каждый день приходил к воротам монастыря за заказами, я послала ему нежное письмо. Я обещала исправиться. Я уверяла его в преданности, в нежной любви. Но все равно, когда я пришла к калитке следующим вечером, он не появился. Наутро помощник мясника сказал, что мой любимый отказывается платить за доставку еще одного письма от меня.

На третий вечер я украдкой вышла из монастыря и направилась к Riva degli Schiavoni . Мой возлюбленный давно уже выделил мне личный ключ. Мы обычно встречались в тени возле церкви. Но у меня не было безопасной гавани, где я могла бы провести необходимое время. Я навряд ли добралась бы до его апартаментов в Риальто. У меня не было денег, чтобы нанять гондолу, мне было противно от мысли о том, что меня могло в ней ожидать. Потому я ходила по улице туда-сюда, останавливаясь, чтобы посмотреть на торговцев уродами и диковинами, которые нахваливали гермафродитов, пигмеев, русалок, найденных на берегу возле Акапулько, и египетских мумий, то есть все то, что так нравилось венецианской публике. Однако я была в слишком дурном расположении духа, чтобы глазеть на них, потому сосредоточила внимание на шарлатанах, продававших панацеи с безвкусно разрисованных подмостков.

Я ощутила ностальгию по прежней жизни, когда родители одевали меня, словно куклу, и вели в театр, где мы сидели в фамильной ложе и нам прислуживали ливрейные лакеи. Теперь мне приходилось развлекаться, глядя на ужимки уличных шутов, словно я была крестьянином или иностранцем, только что приехавшим в город. Я провела там три часа, наслаждаясь представлениями. Я даже забыла о своих бедах, слушая разглагольствования шарлатанов об их «Бальзамической росе», собранной с бананов в Вавилонском саду, и «Восстанавливающем снеге», собранном в скалах Кавказа. Один размахивал белой свечой, которая, если верить его словам, была создана из драгоценных масел, добытых из туши королевского кашалота, который выбросился на берег Темзы возле далекого Лондона в месте с загадочным названием Блэкфрайерз. Некоторые из шарлатанов даже раздавали отпечатанные рекламные листки. Я с удовольствием запихнула в карман несколько таких листков. Мне уже давно не доводилось листать что-либо, кроме религиозных трактатов, и я предвкушала, как, закрывшись в келье, буду читать эти напыщенные тексты.

Когда я вернулась в монастырь перед полуночью, я постаралась, чтобы мои довольные вздохи были далеко слышны. Я помылась, производя как можно больше шума и выкрикивая имя любимого, словно мне снился сладкий сон.

Так же я поступала в следующие три вечера, стараясь забыть о горестях в уличной толпе, теряясь среди иноземцев и венецианцев, получая успокоение от уличной сутолоки и цветистых представлений, идущих на театральных подмостках. На третий вечер я взяла с собой несколько монет и купила успокаивающую микстуру, помогающую при деторождении. Я знала, что она вряд ли поможет мне, но сам факт покупки действовал умиротворяюще. Я спрятала бутылочку за шторой у себя в келье.

На четвертый вечер я заметила, что за мной следят. Вероятно, кто-то что-то проведал или я исполняла роль слишком хорошо. Когда я выскользнула из монастыря, то заметила за спиной странную тень, а свернув в переулок, ведший к променаду, услышала за спиной осторожные женские шаги. Возможно, это было просто совпадение, ведь никто не подозревал меня. Но весь вечер, пока я бродила среди гадалок и уличных фигляров, меня не покидало неприятное ощущение, что за мной наблюдают. И когда я вернулась к зарешеченной калитке, с той стороны меня ждала аббатиса в сопровождении свиты. Ее лицо было сурово. Она без всяких разговоров схватила меня за плечо и провела рукой по моему животу.