Джон Гришэм - Признание

— А какую сделку вы называете правильной? — поинтересовался пастор.

— Никакого тюремного заключения и символическое наказание, — ответил Элмо, пожимая плечами.

— Например?

— Все просто: вы являетесь в суд, приговариваетесь к уплате небольшого штрафа, но, конечно, не к тюремному сроку.

— Я очень надеялась на нечто подобное, — призналась Дана.

— А спустя какое-то время я смогу добиться снятия судимости, — добавил Элмо.

— Но решение суда станет достоянием общественности? — спросил Кит.

— Да, и именно это вызывает тревогу. О Бойетте сегодня написали на первых полосах утренних газет Топеки, и уверен, в ближайшие дни о нем будут вспоминать снова и снова. Мы невольно оказываемся причастными к этим скандальным событиям. Какой-нибудь журналист может запросто наткнуться на решение суда по отношению к вам. Подумайте сами — это отличный материал для газетчиков! Местный священник оказывает помощь настоящему убийце и все такое. Я представляю, какой в прессе поднимется шум, но особого вреда вам от него не будет. Гораздо хуже, если шум поднимется после совершения Бойеттом нового преступления. Тогда под огнем критики окажется окружной прокурор, который будет вынужден занять куда более жесткую позицию.

Кит и Дана обменялись взглядами, полными сомнения. Это был их первый визит к адвокату, и они надеялись, что последний.

— Послушайте, мистер Лэйерд, — сказал Кит, — я не хочу жить в страхе. Я признаю свою вину и готов понести наказание. У нас очень простой вопрос: что мы сейчас должны сделать?

— Дайте мне несколько часов для разговора с окружным прокурором. Если он согласится, мы быстро заключим сделку и закроем вопрос. При определенной доле везения о вашей связи с Бойеттом никто не узнает.

— И как быстро все это может решиться?

Лэйерд снова пожал плечами.

— Думаю, на этой неделе.

— И вы обещаете, что моего мужа не посадят? — умоляюще спросила Дана.

— Обещать я ничего не могу, но заключение крайне маловероятно. Давайте встретимся завтра утром.

Кит и Дана сели в машину возле офиса Лэйерда, но уехали не сразу. Какое-то время они молча сидели, разглядывая стену здания.

— Не могу поверить, что мы находимся здесь, обсуждаем твое признание и волнуемся, как бы тебя не посадили в тюрьму, — сказала она.

— Потрясающе, верно? Мне нравится!

— Что?

— Должен признаться, Дана, что если не принимать в расчет наш медовый месяц, то эта неделя была самой интересной в моей жизни.

— Да ты с ума сошел! Похоже, общение с Бойеттом не прошло для тебя даром.

— Да, я уже начинаю по нему скучать.

— Поехали, Кит. Мне не нравятся твои шутки.

Сообщалось, что губернатор целиком поглощен работой над бюджетом штата, поэтому для комментариев по делу Драмма у него не было времени, тем более что, по его мнению, дело уже закрыто.

На самом деле Ньютон заперся в кабинете с Уэйном и Барри, и все трое, страдая от головной боли, глотали таблетки ибупрофена и пытались решить, что делать дальше. Репортеры терпеливо ждали у здания. Они засняли отъезд Ньютона из дома в сопровождении охраны в полвосьмого утра и его прибытие на работу, будто это само по себе уже являлось новостью. В офисе телефоны разрывались от звонков, толкались люди, сотрудники не успевали разбирать приходившие письма и даже посылки.

— Творится какое-то безумие, — начал Барри, — и с каждой минутой становится все хуже. Вчера тридцать две газеты по всей стране опубликовали о нас редакционные статьи, сегодня утром это сделали еще семнадцать. Скоро не останется ни одной, не бросившей бы в нас камень. Бесконечные шоу по кабельным каналам — десятки экспертов выступают с советами, как быть дальше.

— И как же нам поступить? — спросил губернатор.

— Ввести мораторий. Отказаться от казни или, по меньшей мере, изучать этот вопрос до скончания века.

— Что говорят опросы общественного мнения?

— Что мы в полном дерьме, однако делать окончательные выводы еще рано. Надо выждать несколько дней — пусть скандал хоть немного уляжется, тогда можно будет снова показаться на людях. Думаю, мы потеряем несколько процентов голосов, но не меньше шестидесяти пяти процентов избирателей наверняка за смертную казнь. А твое мнение, Уэйн?

Уолкотт возился с ноутбуком, но внимательно слушал.

— Мое любимое число по-прежнему шестьдесят девять!

— Я выбираю ровно посередине — шестьдесят семь. Все согласны?

Барри и Уэйн быстро подняли вверх большие пальцы в знак одобрения, заключая стандартное пари со ставкой в сотню долларов.