Алексей Шолохов - Подвал

Андрей напрягся, приготовившись получить по затылку металлическим прутом или что там было у него в руках. Но удара не последовало.

– Вставай, дружище. Я тебя хочу кое с кем познакомить.

Ласковый тон друга привел Андрея в замешательство. Но он начал подниматься. Голова болела даже больше, чем ухо. Он дотронулся рукой до раны. Кровь уже свернулась, волосы прилипли к щеке. Андрей сел и посмотрел прямо перед собой. Размытая фигура (он сразу подумал, что это Дима) стояла в двух метрах от него.

– Знакомься, Сашка Ничего-не-слышу. – Сысоев ткнул кочергой куда-то в угол, справа от Андрея.

Куликов повернулся. Голова поворачивалась на шее медленно, будто вместо мышц у него цепи, а вместо позвонков шестеренки. И все это требовало ремонта и смазки. Наконец цепи натянулись и шестеренки зафиксировали голову в вывернутом на 90 градусов положении. Он увидел троих мужчин. Точнее, изуродованные трупы троих мужчин. Они сидели, привалившись спинами к стене. Их руки были прибиты к головам. Андрея замутило, его едва не вырвало. Он сразу понял, что они изображают.

– Да ты их, наверное, знаешь. – В голосе Димы слышалась детская восторженность. – А вот этого, – он подошел к «трем обезьянам» и ткнул кочергой в среднюю, – Семена Ничего-не-вижу, не помнишь? Дядя Сема у нас еще и по совместительству Крестный отец этой деревни.

Андрей хотел мотнуть головой, но шею заклинило.

– Помнишь? Вижу, помнишь. А это недоразумение в форме? Что, и его помнишь? Андрюша, с тобой приятно иметь дело. Это у нас господин полицейский, или Петя Ничего-не-скажу.

– Дима, – хриплым голосом позвал Андрей. Шея пришла в норму, и он наконец-то смог повернуть голову в исходное положение, чтобы оценить собственные шансы на спасение.

– Да, мой друг?

Неподдельная заинтересованность немного сбила Андрея с толку. Дима бесшумно подошел к нему и присел, опершись о кочергу.

– Ты хочешь сознаться? – спросил Сысоев и склонил голову, будто прислушиваясь к тихим шорохам.

– Дима, что произошло? Что с тобой здесь произошло? В чем я должен сознаться?! – На последнем слове голос дрогнул, и фраза получилась жалкой.

Дмитрий посмотрел в глаза Куликову. На лице ни тени улыбки. На лице ни тени рассудка, черт бы его побрал. Андрею стало страшно, и он отвел взгляд.

– Ты и правда не знаешь?

– Нет! – выкрикнул Андрей и вжал голову в плечи, ожидая удара.

Диму передернуло, будто он влез рукой в разложившиеся останки крысы.

– Ты знаешь, за что я убил Лену?

Знал ли он? Знал, но говорить об этом человеку с кочергой в руке и со сдвигом в мозгах, по меньшей мере, небезопасно. Андрей мотнул головой.

– Она предала меня. – Дима ударил кочергой о пол. – Я ненавижу предателей! Все! Все вы ничтожны! Этот! – Он показал на первый труп с прибитыми руками к голове, закрывавшими уши. – Предал жену. Избил, изнасиловал и убил. Этот! – У второго руки были прибиты в области глаз. – Предал сестру. Избил, изнасиловал и убил. Предал племянницу… Позволил избить, изнасиловать и убить. А этот предал закон! – Руки третьего держались у рта каким-то чудом. Гвозди вылезли, и ладони вот-вот могли упасть на колени, открыв рот. Только человек в форме вряд ли уже что-либо скажет. – Тот, кто должен служить и защищать, служил и защищал только вот этих двоих упырей. Такой вот цепной мент.

Сысоев произнес:

– Какова твоя роль в этом заговоре? Я долго думал, но не мог понять, кто этот четвертый, из-за кого весь сыр-бор. Пока не нашел вот это. – Он полез в карман окровавленных джинсов и выудил золотой браслет. – Узнаешь?

Андрей узнал его. Этот браслет когда-то принадлежал ему. «Кошечке от ее котика». Это были его излюбленные ласковые словечки, используемые на все случаи жизни.

– Да, – коротко ответил Андрей.

– Еще бы, ты же даже надпись там сделал со своими безликими кошечками, чтобы Светка не поймала тебя.

– Что?! – взревел Андрей.

«Будьте готовы к ложным воспоминаниям. Он будет вспоминать реальные вещи, но вплетать туда людей, которые относились к ним только косвенно. Он будет обвинять окружающих в ошибках, которых они никогда не совершали. Мозг включает защитный механизм, который подтасовывает воспоминания».

Куликов понял. Вот в чем его обвиняли! Дима уже растасовал колоду своих воспоминаний так, что четыре туза оказались сверху. Только почему-то все одной масти. Трефовые.

– Что ты хочешь сказать этим? Что это тот самый браслет, который ты подарил Вере?! – Андрей злорадствовал, позабыв об угрозе, исходящей от сумасшедшего.