Джеймс Твайнинг - Знак Наполеона

Сидящий в кресле человек с абсолютно лысым черепом взглянул на него, скрытый царящим в противоположном конце комнаты полумраком, затем щелкнул палочками для еды, делая знак приблизиться. Как обычно, на нем был черный костюм в темно-красную полоску, черная рубашка и белоснежный галстук, рассекавший его напополам подобно взмаху меча.

Все предметы на столе были расставлены с удивительной тщательностью; каждое красочное блюдо, каждая бамбуковая корзиночка для хлеба находились на определенном расстоянии друг от друга, в соответствии с его инструкциями и нарисованным от руки планом. Он любил, чтобы все было так, как он привык, и обслуживающий персонал научился не расстраивать хозяина.

— Такеши-сан, — заговорил Лео. — Доставка из Америки. Из Нью-Йорка.

Он протянул ему маленькую белую коробочку, перевязанную черным бархатным бантом.

Такеши бросил на нее взгляд, аккуратно положил палочки на фарфоровую подставку, прижал к губам накрахмаленную салфетку и протянул руку, щелкнув длинными пальцами. Лео склонился в глубоком поклоне, аккуратно держа коробочку, передал ее и отступил назад.

Вопросительно нахмурившись, Такеши посмотрел на Лео, гладкий лоб сморщился, мышцы под кожей черепа пришли в движение, напоминая рябь, возникающую на поверхности пруда от резвящихся под водой рыб.

— Она холодная.

— Ее доставили в охлаждаемом контейнере, — объяснил Лео.

Такеши пристально смотрел на него зелеными немигающими глазами, горящими в полумраке, как два маленьких фонарика в ночи. Лео опустил взгляд, зная, что смотреть в упор дольше нескольких секунд было бы признаком неуважения.

Кивнув, Такеши развязал бархатную ленту и снял крышку. Заглянув внутрь, он улыбнулся, взял палочки для еды и достал из коробки какой-то маленький предмет.

На мгновение Лео показалось, что это устрица или моллюск, но мелькнувшая радужка и тонкая сеть капилляров, покрывавших блестящую поверхность, заставили его нервно сглотнуть. Это было глазное яблоко, с мышцами и нервными окончаниями, свисавшими вниз, словно щупальца медузы.

— Око за око. Кажется, так говорят, — без тени улыбки произнес Такеши.

— Владелец галереи? — осторожно предположил Лео.

— Адвокат, — поправил его Такеши. — Я приказал, чтобы глаза ему вырезали до того, как он умрет. Чтобы он понял, что видел я, глядя на проданные мне картины.

— Вы знаете, что мы нашли вторую?

— Да, в Париже.

— Наши люди вылетают туда сегодня.

Повисло молчание, которое нарушил Такеши:

— Думаю, я полечу с ними.

— Сэр? — Лео даже не пытался скрыть удивления. Более шести лет Такеши не покидал пятьдесят третий этаж своего здания.

— Смотреть своими глазами всегда интереснее, чем в видеозаписи.

— Да, — согласился Лео, все еще пораженный.

— К тому же поездка может пойти мне на пользу.

— Да.

— Полетим на реактивном самолете.

— Конечно.

Лео повернулся было, чтобы уйти, но задержался.

— Хотите, чтобы я избавился от этого? — кивнул он на коробку.

— Нет необходимости.

Такеши бросил глаз, который до сих пор держал палочками, на пол, перед собакой, лежавшей слева. Потом, точно так же, палочками, достал второй глаз и кинул его псу справа. Собаки не мигая смотрели на хозяина, насторожив уши и слегка наклонив головы; из полуоткрытых пастей капала слюна.

Такеши щелкнул пальцами. Псы бросились вперед, челюсти клацнули, оба глаза лопнули, как раздавленные яйца, и между белых зубов стекала водянистая жидкость.

— Кто это?

Арчи кивнул на настойчиво вибрирующий телефон Тома.

— Дженнифер. Вероятно, хочет назначить встречу, чтобы вернуть мне портфель.

— Ты ей не собираешься ответить?

— Не раньше чем с ней поговорит Анри.

Телефон замолчал на несколько секунд, а потом снова завибрировал.

— Настойчивая, — заметил Арчи.

— Возможно, она хочет поговорить о том, что случилось вчера вечером.

— А что случилось вчера вечером? — Дюма просунулся в промежуток между двумя передними сиденьями и схватил Тома за руку, разглядывая костяшки его пальцев.

— Там был один журналист. — Том понял, что от объяснений ему не отвертеться. — Мерзкий тип. Прилетел сюда за материалом для какой-то скандальной статейки. Она расстроилась. Этот идиот никак не мог заткнуться. Я ему врезал.

— Ты мой герой, Том, — пропищал Арчи, изображая женский голос, и расхохотался вместе с Дюма.