Джереми Лэйн - Когти

Будет интересно, если Хопп определит, что против Дэвиса также применили дубинку, подумал доктор.

Ватни Вайт ходил по кругу, который, расширяясь все больше, переходил в спираль, охватывающую место происшествия — там, где недавно лежал Флетчер Дэвис.

Он наклонился, чтобы поднять деревянную щепку, не похожую на ветку или корешок. Она лежала на земле рядом с убитым. Вайт изучал ее, поворачивая между пальцами, она была сухая, не длиннее его мизинца, но не такая толстая. С одной стороны она была темно-каштановой и полированной. Другая сторона — темная, как земля. Края щепки показали свежий излом, совсем недавний.

— О! — воскликнул Вайт, вдруг увидев все происшедшее новыми глазами. — Не два, а только один человек замешан в этих преступлениях.

Он положил в карман кусочек дерева и направился к «Голубому Джеку».

Из телефонной кабины бара доктор позвонил в полицию. Его соединили с инспектором Хоппом.

— Да, да, алло. Кто это? — услышал он его голос в трубке.

— Это я, Вайт.

— Я тебя узнал. Но что там? Что-нибудь нашел?

— Немного, но и немало, — засмеялся доктор. — Ты получил заключение лаборатории?

— Да, оно здесь. Его копия пойдет в офис к шерифу.

— Хорошо, прочитай мне заключение, — сказал Вайт. — Уже сделана экспертиза ран, полученных Дэвисом?

— Да, на лице и шее, — ответил Хопп, — они очень глубокие, почти в дюйм глубиной. Ему разорвали артерию.

— Там обнаружена... земля, например?

— Да, и в ней найдены химикаты.

— Сульфат, — уточнил доктор.

— Ты случайно не знаешь, это не яд?

— Нет, это не яд, — сказал Вайт. — Есть что-нибудь еще? Возможно, фосфат кальция?

— Да, действительно... но кто читал заключение, ты или я? Ты говоришь, фосфат кальция. А это яд?

— Нет, — сказал Ватни Вайт, — это применяют для удобрения... А теперь по поводу царапин... Там было еще что-нибудь... похожее на ушиб головы?

— Да, ты же еще утром спрашивал! Присутствуют следы очень сильного удара в голову, в правый висок. Ну, и что же ты думаешь?

— Я думаю о резиновой дубинке, — ответил Вайт.

— Ты нашел ее?

— Пока нет. Спасибо за информацию. А сейчас всего доброго.

Вайт подъехал к соседнему зданию. Это был дом Коннерли. Он спросил у экономки, дома ли Джон.

— Нет.

— А мистер Стентон дома?

— Он в городе, — ответила миссис Свенсон.

— Хотелось бы в это верить, — сказал Вайт. — Ведь ему необходимо заканчивать репетицию. Мне кажется, музыканты уехали, но мистер Стентон должен находиться в музыкальном зале.

Тут же доктор поднял щеколду и прошел к Стентону. Он увидел композитора, ставящего новую пластинку на проигрыватель для прослушивания.

Вайт, не объясняя свой визит, с ходу заговорил с ним:

— Мне нужен ваш совет.

— Пожалуйста, доктор. О чем пойдет речь? Стентон отложил пластинку. Вайт бросил взгляд на прислоненную к роялю желтоватого цвета виолончель из старого клена.

— Хотите, мы поговорим здесь?

— Да, а потом я хочу послушать свою новую пластинку. Она написана специально для Риты. Но ночью мне она не понравилась. Я не мог даже вообразить, что из моей абстрактной музыки сделают мелодраму. Возможно, это не ее вина, она еще слишком молода, чтобы понять это. Но я сочинил новое гениальное произведение для ее манеры танца.

— Это великолепно! — одобрил Вайт. — Но вы, наверное, устали. Вы много работали?

— Нет, — ответил Стентон. — Я сгорал в огне собственного вдохновения! Ничто меня так не волнует. Жизнь композитора очень сложна. Многие люди не понимают этого.

— Но я прекрасно понимаю, что вы хотите сказать, — проговорил Вайт, подходя к окну.

Тень от облака упала на последнее дерево и достигла ровных рядов грядок.

— У вас хороший огород, — отметил Вайт. — Вы за ним ухаживаете?

— Да, весной я высыпал на него целую повозку удобрений, — объяснил старик с порозовевшим лицом, глядя на уже созревшие помидоры. — Мне неприятно видеть эти раздавленные плоды.

— Вы написали на земле какую-то музыкальную фразу? Мы не наступили на нее? — спросил доктор.

— Сегодня нет, — Стентон посмотрел на грабли, которыми он иногда чертил пять нотных линий на земле. — Как хорошо, что вы это принимаете во внимание. Мой брат и мой племянник всегда были рады поглумиться над моей привычкой записывать здесь свои творения.

— Потому что они не понимали их, — сказал Вайт любезно. — Я заметил, что ваша виолончель находится в зале. А где другая, с красно-каштановым оттенком?

— Она убрана, — старик пронзил Байта взглядом.