Алексей Макеев - Чемодан с миллионом

– Послушай, Альбинушка! – рассудительно ответил я. – Во-первых, начнем с того, что его настоящая фамилия Милявкин. Миллеров – его спортивный псевдоним. Ни при каких обстоятельствах я не стану перед ним пресмыкаться! Во-вторых, мне от тебя ровным счетом ничего не нужно. Можешь оставить себе эти паршивые деньги. Я бескорыстно помогу тебе выбраться из города.

Альбина вдруг встрепенулась и с удвоенной энергией стала расхаживать по гостиной.

– Ты добровольно отказываешься от пятидесяти процентов? – удивилась она. – Это очередной подвох или нелепая шутка?

– Нет. Я не отказываюсь от причитающейся мне доли, но готов расторгнуть нашу сделку. Я помогу тебе покинуть пределы города совершенно бескорыстно.

– Ты насмехаешься надо мной?

– Нет.

Она посмотрела на меня исподлобья.

– Я приглашал Угрюмого и его цепного пса Миллерова только ради того, чтобы они не сомневались насчет моего одиночества, – пояснил я. – Если бы они заподозрили, что у меня в квартире кто-то присутствует, то их бритоголовые парни уже давно ломились бы в дверь. В тот раз, – продолжил я, нежно поцеловав ей руку, – когда ты обнаружила меня практически беспомощным, с простреленной ногой в сточной канаве, недалеко от обочины дороги, ты не думала о выгоде. Ты не испугалась возможных последствий и не побоялась испачкаться кровью…

Аля посмотрела на меня с некоторым недоверием.

– Я уже устала тебе объяснять, – сказала она, обдумывая каждое слово. – Дело в том, что ты мне сразу понравился. Меня очаровали твои красивые карие глаза. Я была без ума от твоих волнистых седых волос. Мне понравился твой ровный нос, твои тонкие губы…

Она попыталась меня поцеловать.

– Перестань, Альбинушка! – задумчиво произнес я. – Сейчас не то настроение, чтобы заниматься глупостями. К тому же мы ведь договорились, что можем оставаться только друзьями.

– После тех бессонных и страстных ночей, которые провели, неистово кувыркаясь в постели? – цинично поинтересовалась Аля.

– Одно другому не мешает.

– Отказываясь от моей любви, ты совершаешь непростительную ошибку. Очнись, Громов! У меня есть деньги. Много денег! Я могу сделать тебя по-настоящему счастливым человеком. Рядом со мной ты очень скоро позабудешь свою неблагодарную мурманчанку.

– И откуда у тебя такая неприязнь по отношению к женщине, которую ты никогда не видела и совершенно не знаешь?

– Она не отвечает на твои чувства.

– Это как раз характеризует ее с самой лучшей стороны.

– Нелепо страдать из-за школьной подруги, которая давно замужем.

Я хотел возразить, но внезапная мысль о том, что Альбина могла приехать на собственном автомобиле и оставить его у подъезда, обдала меня леденящим ознобом.

– Что случилось? – взволнованно спросила она. – У тебя такое выражение лица, словно босыми ногами наступил на болотную жабу.

– Ты где оставила свой «Бьюик»?

– Разумеется, внизу! Не могла же я вместе с ним подняться на пятый этаж.

Услышав ее ответ, я мгновенно протрезвел. В моих мыслях появилось некоторое просветление.

– У нас с тобой слишком мало времени! – возбужденно воскликнул я. – Любой уголовник или случайный прохожий может сообщить о твоей парковке Угрюмому.

Альбине показалось, что ей внезапно поднесли ватку, смоченную нашатырным спиртом.

– Если у тебя хватило ума запустить шаловливые ручонки в чужой карман, то могла бы сообразить, что намного безопаснее скрываться от возможных преследователей на общественном транспорте, – укоризненно продолжил я. – Неужели было так трудно остановить такси?

– Можно подумать, что у меня была такая возможность? Каждая доля секунды казалась вечностью! – попыталась оправдаться она.

– Пожалуй, ты права, – вынужденно согласился я. – Извини, не хотел тебя обидеть!

Я поспешно снял со шкафа спортивную сумку, покрывшуюся пылью, и вытряхнул ее содержимое на середину комнаты.

– Пока буду переодеваться, переложи деньги! – распорядился я, бесцеремонно сбросив халат.

– Ты больше ничего не хочешь? – лукаво поинтересовалась Альбина.

Я мельком взглянул в ее сторону.

– Чего смотришь? – пробурчал я, невольно перехватив ее завороженный взгляд. – Никогда не видела меня голым?

– У тебя фигура настоящего атлета… – прощебетала она, швыряя в сумку стодолларовые купюры с такой неприязнью, будто ее заставили перебирать гнилые овощи.

– Поговорим об этом в другой раз, при более благоприятных обстоятельствах, – сказал я, запутавшись в джинсах.