Алексей Макеев - Чемодан с миллионом

– Совсем свихнулся! Соображать нужно… – выругался таксист. – Знак ведь не зря висит. Тебе останови, а у меня могут возникнуть неприятности…

Отлично осознавая, что его слова уносятся в пустоту, таксист снисходительно посмотрел на пятисотенную купюру, потом перевел взгляд на левую сторону проезжей части дороги. Окончательно убедившись, что его никто не объезжает и нет близко идущего транспорта, он резко выкрутил руль и снова нажал на педаль акселератора.

Тем временем, нагоняя впереди идущую девушку, я громко воскликнул:

– Линочка! Лина Викторовна… Подождите минуточку…

Услышав свое имя, девушка остановилась. Оглянувшись назад, удивленно произнесла:

– Громов? Михаил Николаевич… Никак жизнь за границей оказалась вам не по душе? Давно вернулись на Родину?

– Основную часть своего отсутствия провел не за границей, а в Архангельской области. Жил в Северодвинске. В Мурманск вернулся буквально за несколько дней до похорон вашей матери.

– Ах да… Я же видела вас на кладбище. Вы произвели настоящий фурор! Ваше внезапное появление добавило красочного колорита в сумрачные краски унылого пейзажа. К сожалению, среди могильных надгробий не слишком-то располагающая обстановка. Не очень хочется разговаривать и уж тем более впадать в приятные воспоминания, ушедшие в далекое прошлое. Но как бы там ни было, я искренне рада вас видеть!

– Я тоже рад, – добродушно ответил я. – Все ж таки, Линочка, вы дочь Оксаны Вениаминовны.

– Разве это столь важно?

– Я любил ее…

– Помню… Несчастная любовь одинокого преуспевающего офицера к замужней женщине. Я вас понимаю…

Она кокетливо улыбнулась.

– Можете смеяться, но я никогда не скрывал своих нежных чувств.

– Вы до сих пор не женаты?

– Нет.

– Напрасно.

– Возможно. Что поделаешь, если я не встретил такой женщины, которая смогла бы завладеть моим сердцем.

– Никто не нравится? – с любопытством осведомилась Лина.

– Почему же? Мне нравятся многие представительницы прекраснейшей половины человечества, но пока я не встретил ту единственную и неповторимую…

– Значит, еще встретите, – сказала Лина с воодушевлением.

Она приятно улыбнулась. Ее улыбка напомнила мне светлую улыбку ее матери.

– У вас-то как дела? – ненавязчиво спросил я. – Само собой, не имею в виду постигнувшее вас несчастье в связи со смертью Оксаны Вениаминовны.

– Нормально! – отмахнулась Лина. – С редкими переменами от слишком плохого до чересчур отвратительного…

– Что так?

– Ерунда. Вам это ни к чему…

Я понимающе покачал головой.

– Ты, дядя Миша, как-то странно на меня смотришь, – подметила Лина, отказавшись от субординации и прекратив разговаривать со мной на «вы».

– Ну вот, наконец-то! Мы с тобой снова перешли на «ты»… Как в старые добрые времена. Опять назвала меня дядей…

– Если не ошибаюсь, ты первый окликнул меня по отчеству… – лаконично подметила она.

– А как же иначе? Ты теперь не та пигалица, которую я знал раньше. Ты очень сильно изменилась. Повзрослела…

Лина глубоко вздохнула, многозначительно посмотрела на меня и огорченно добавила:

– Стала жирной, бесформенной толстушкой…

– Глупости! – возразил я. – Полнокровная девушка с приятной внешностью. Я бы даже сказал, что очень симпатичная…

– Сексапильная…

Я повел бровями.

– В таком случае, – проговорил я, – обворожительно сексуальная. Наверное, от поклонников нет отбоя?

– Как и у тебя, дядя Миша… Кандидатур много, но ни одной подходящей.

– В нашем городе вполне достаточно кавалеров, – сказал я, машинально подумав о Скрипаче, но благоразумно промолчал.

– Для меня все мужчины на одно лицо! – ответила Лина.

Она изобразила некое подобие улыбки, которая в этот раз у нее явно не получилась.

– А как дома? – машинально спросил я.

– Нормально.

– Как отец?

Лина посмотрела на меня отчужденным взглядом.

– Ты же видел его на похоронах… – нахмурившись, сказала она.

– Да, да… Ты права, Линочка! Виктор Петрович все такой же, в меру упитанный мужчина…

– Перестал следить за своей внешностью. Отпустил пивной животик… – с некоторой неприязнью в голосе подметила она.

Я снова покачал головой. Уловив на себе ее недобрый взгляд, вдруг понял, что совершенно напрасно вышел из такси. Лина уже действительно была не той девушкой, которую я знал раньше. Дело даже не в том, что она изменилась внешне и причем далеко не в лучшую сторону. Дело в том, что теперь она была совершенно чужой. Хотя Лина откровенно не выказывала свою неприязнь, я все-таки понял, что между нами больше не было ничего общего. Еще я понял, что нам абсолютно не о чем разговаривать. Мы, конечно, мило беседовали между собой, но в глубине души каждый из нас был друг другу абсолютно безразличен и даже неприятен. Меня так и подмывало задать вопросы, касающиеся ее дружбы со Скрипачом; о ее поездке к супермаркету в компании Полкана и Рябого; о Вере Владимировне Полищук, которую видел в домашнем халате Оксаны Вениаминовны…