Гленн Купер - Хроники неприкаянных душ

Фрэзер приказал остановить машину у больницы и задумался. Посылать туда людей рискованно. Да и надо ли? Что хочет Пайпер? С помощью Шеклтона вернуть базу данных? Чушь. Сам Пайпер тогда рассказал, что после инцидента с «наблюдателями» купил в радиомагазине флэшку, записал на нее базу данных и спрятал где-то в Лос-Анджелесе. Теперь выяснилось, что он засунул ее в книгу в библиотеке. Шеклтон тут ни при чем.

— Он просто приехал навестить его, — усмехнулся Фрэзер. — Я в этом уверен. Ему надо убить время.

Он связался с руководителем третьей группы и спросил насчет Дейна. Тот ответил, что пилот затеял в мотеле драку и успокоился, когда ему вкатили укол и вывезли на тележке с грязным бельем. Сейчас он в самолете по пути в «зону-51», где его допросят и задержат до выяснения.

Фрэзер отправил одного «наблюдателя» за кофе и сандвичами.

На посту сестер никого не было. Уилл подождал. Наконец из комнаты отдыха вышла в накрахмаленном белом халате полная молодая женщина. В углу рта у нее прилипло что-то красное.

— Я пришел проведать Марка Шеклтона.

Она удивленно посмотрела на него. Видимо, не очень часто его здесь навещали.

— Вы родственник?

— Нет. Старый друг.

— Мы пускаем только родственников.

— Я из Нью-Йорка. Проделал большой путь.

— Не положено.

Уилл вздохнул. Такой уж сегодня день.

— Могу я поговорить с кем-нибудь из начальства?

Позвали женщину постарше, чернокожую, крепкого сложения. Но и она начала объяснять Уиллу, почему нельзя посещать больных посторонним. А затем вдруг замолчала и внимательно посмотрела на него:

— Подождите, я видела вас у него на фотографии.

— Да?

— Его единственной фотографии. Ведь Шеклтона никто не навещает. Иногда является какой-нибудь представитель властей и через минуту уходит. Вы его друг?

— Да.

— Идемте со мной. Я сделаю для вас исключение.

Уилл с трудом узнал Шеклтона. Марк высох и стал совсем маленьким, почти как ребенок. Год комы и искусственного питания превратили его в живого мертвеца с восковой кожей и острыми выпирающими костями.

Он лежал на боку. В течение дня больного переворачивали, чтобы не образовались пролежни. Глаза открыты, но затянуты пленкой. Рот тоже постоянно полуоткрыт. Из овального отверстия торчали коричневые зубы. На лысую голову напялена поношенная шапочка с символикой баскетбольной команды «Лос-Анджелес лейкерс», под которой скрывалась затянувшаяся рана. Нижняя часть до пояса у него скрывалась под простыней, а на торс невозможно было смотреть без содрогания. Такие руки и грудь Уилл видел на фотографиях узников фашистских концлагерей. При дыхании грудь Марка резко поднималась, и каждый цикл сопровождался негромким свистом. Из одного пластикового пакета питательная смесь по трубке подавалась в желудок. Другой был подсоединен к катетеру для отвода мочи.

На столике рядом с кроватью стояла фотография в рамке. Четыре однокурсника, когда-то делившие комнату в общежитии, на встрече по случаю двадцать пятой годовщины окончания Гарварда. Слева сияющий Джим Зекендорф, справа Алекс Диннерштайн, в середине Шеклтон, с вымученной улыбкой и в такой же шапочке с символикой команды, и Уилл, на голову выше остальных, спокойный и уверенный в себе.

— Дома у него нашли только эту фотографию, — пояснила сестра. — И принесли сюда, сделали доброе дело. А кто на ней остальные?

— Мы жили в колледже в одной комнате.

— Говорят, он был умный.

— Да, умный, — кивнул Уилл. — Скажите, а есть надежда, что он когда-нибудь выйдет из комы?

— Что вы! — воскликнула она. — Таким и останется. Свет включен, но Господь знает, что в доме никого нет.

Она оставила Уилла у постели. Он придвинул стул и сел, глядя в пустые глаза Марка Шеклтона, несчастного маленького человека, который заманил его в ловушку, как зайца. Затянул в свой безумный мир и насильно накормил знанием о библиотеке. Неужели все это предопределено свыше, чтобы жалкий человек замыслил испоганить жизнь Уилла и добился потрясающего успеха?

Уиллу казалось, что он ненавидит Марка Шеклтона, но теперь он не мог отыскать в себе ни единой крупицы ненависти к этому лежащему перед ним полутрупу, похожему на персонаж картины Мунка «Крик». Грустно, что все так получилось.

Уилл не стал с ним разговаривать, как иногда делают наивные посетители коматозных больных, а просто сидел и размышлял о своей жизни. О том, какие дорожки выбирал, чтобы по ним пойти, а какие нет. Задавал себе вопросы.